— Ну а я — Аня.
— Мы знаем. И, между прочим, не только потому, что твое имя назвал хозяин, — он нам о тебе все уши прожужжал.
Аня почувствовала, что краснеет, и промолчала. Филипп склонился к ней и шепнул:
— Завидую Кольке. — Потом, ерничая, добавил: — И чего в нем такие хорошие девочки находят?
Аня рассердилась и чуть было не ляпнула: что ж ты друга-то продаешь! — но сдержалась и заставила себя улыбнуться.
— Каждая свое.
— Два — ноль!
Снова подошел Николай, турнул с места Филиппа и сел рядом с Аней.
— Ты сегодня очень красивая. Я так рад, что вытащил тебя.
— Притащил — так будет точнее. Дома ничего не знают.
— Ты можешь позвонить, телефон в прихожей. Пойдем, я покажу.
Они вышли в прихожую, и, когда Аня набирала номер, он поцеловал ее и быстро шепнул:
— Предупреди, что придешь поздно. Я провожу тебя…
Николай вернулся в комнату, Аня поговорила с отцом и тоже пошла в «келью». Народ уже собирался уходить, как-то дружно и словно по команде. Николай открыл дверь настежь, чтобы сквозняком вытянуло дым. Проводив последнего гостя, он быстро собрал бутылки, вынес на кухню, потом стряхнул весь пепел и окурки в газету, унес и долго не возвращался, а когда вернулся, в руках он держал бутылку шампанского.
— Это еще зачем? — удивилась Аня.
— Затем, что мы с тобой так и не выпили.
Он откупорил бутылку, налил в два стакана, подал один Ане, встал перед ней на колено и, заглядывая в глаза, сказал:
— За тебя.
«За нас», — мысленно поправила его Аня.
Они выпили.
Николай снова наполнил стаканы.
— За нас! — провозгласил он, словно подслушал ее мысли.
Он обнял ее и стал покрывать летучими поцелуями уголки губ, глаза, шею, шепча все время:
— Я так соскучился по тебе…
Аня ничего не отвечала — она вся как-то обмякла и витала, как ей казалось, в нереальном мире. Она откинулась на подушку. Николай встал с колена и, осторожно прижав ее к себе, взял ее губы в свои, раздвинул языком зубы и стал проникать глубже и глубже. Потом рука его нащупала под одеждой сосок. Аня крепко прижала Николая к себе, и мгновенная мысль словно озарила ее затуманенное страстью сознание: «Я хочу этого. Пусть будет, что будет…»
Он быстро и ловко раздел ее, потом скинул с себя одежду и, прильнув к ней всем телом, жадно целовал и покусывал ее соски, ласкал языком живот, потом все ниже и наконец погрузился лицом в курчавившиеся русые волосы. Стыд вдруг сковал ее, и она хотела поджать ноги, но тут возникла перед глазами, казалось, уже забытая картина обнаженной матери с распущенными волосами, и Аня почувствовала, что нет никакого стыда, неловкости, оглядки, есть только одно желание — продлить радость, наслаждение, восторг. Она раздвинула ноги, и когда он коснулся языком самого сокровенного, что-то потянуло, заболело внизу живота, легкая судорога пробежала по телу. Николай приподнял голову, посмотрел на распластавшуюся с закрытыми глазами Аню и вошел в нее…