Ораст знал это точно, ведь восемь дней подряд он следил из окна своей темницы, расположенной на самом верху Черной Башни храма, за приготовлениями палачей. Восемь дней он смотрел, как привозят во двор повозки с деревом, как распиливают подмастерья стволы на аккуратные гладкие чурбачки, как укладывают их вокруг помоста… Как каждый день на рассвете и закате обходят место казни жрецы, воскуряя благовония и вознося хвалы Солнцеликому… Как растет с каждым днем, набирая силу, деревянное чудовище, алчущее плоти и огня… Восемь дней! Восемь бесконечных, таких коротких дней! И это тоже было частью его казни.
Ораст помнил их отчетливо. Каждый из них. Каждый час, каждую секунду. Он помнил их все.
Он не пытался молиться новым богам, – если что и подарили ему науки тьмы, в которых он так силился преуспеть и за которые готов был пойти на смерть, так только беспощадное сознание одиночества и беспомощности, довлеющие над каждым смертным с рождения. И равнодушие небожителей, какие бы жертвы ни приносились, какие бы хвалы не возносились у их алтарей.
Не Митра осудил жреца на костер. И никакой другой бог не мог спасти его. Ораст даже не чувствовал отчаяния…
И поздно ночью, за несколько часов до рассвета того дня, что должен был стать для него последним, когда заскрежетал внезапно ключ в замке и вошли двое, пряча лица в тени капюшонов… Он не почувствовал ни интереса, ни надежды.
Ораст до сих пор не знал, что подтолкнуло Амальрика с Тараском спасти его. Ощущали ли они ответственность вершителей судеб за юного глупца, которого Судьба заманила на путь запретных знаний? Имели ли на него какие-то виды? Строили ли далеко идущие планы, рассчитывали поживиться запретными знаниями Скрижали? Ораст не задавал этих вопросов ни им, ни себе.
Из всех своих злоключений он вынес лишь одно: неистовую, необоримую, почти сверхъестественную жажду могущества. Силы алкала душа его – Силы, пред которой расступились бы моря, склонились горы, опустился небосвод. Силы не божественной – человеческой, но такой, превыше которой не было бы ничего. Он знал, что надежды почти нет – не хватит и жизни, чтобы обрести хотя бы пылинку того могущества, которым обладали легендарные маги древности – Ксальтотун из Ахерона, Азона-Расди из Лемурии, Шеоршаа из Туле.
О, если бы воскресить кого-нибудь из тех Посвященных, вернуть из холодных глубин небытия их кристальный, холодный рассудок, отрешенностью своей и беспощадностью напоминающий разум рептилий! За то, чтобы удалось прикоснуться ко всем тем тайнам бытия, что были скрыты за сводами их получеловеческих черепов, можно без сожаления отдать половину жизни, ибо оставшимся годам могли бы позавидовать даже небожители в своих небесных чертогах. Но это все мечты! Еще никому никогда не удалось обмануть Смерть и вытащить душу с Серых Равнин… Колдовские талисманы всего мира, вместе взятые, не обладали и сотой частицей той воистину ужасающей энергии, которая требовалась, чтобы поставить лицом к лицу материю живую и мертвую.