И все же, когда изначальное отчаяние миновало, Ораст сумел взять себя в руки. В волчьей ухмылке приподнялась верхняя губа, обнажая острые зубы. Было ли случившееся с ним случайностью или волей богов, он не знал. И сказал себе, что это не должно иметь для него никакого значения. Истинное могущество в том и состоит, чтобы одерживать верх над любыми соперниками, – будь то бессмертные небожители, или слепая нелепость судьбы. Не имело значения, кто встал у него на пути, кто пытается нарушить столь тщательно вынашиваемые планы. Ораст ощутил себя стрелой, выпущенной из лука. Он вновь почуял в себе несгибаемую силу, незримое притяжение цели. Никакие задержки больше не страшили его.
Ловкими опытными пальцами он ощупал поврежденное плечо Тиберия. Сустав был выбит. Ключица сломана. При прикосновении Тиберий поморщился, однако, сжав губы, удержал стон, лишь крупные капли пота выступили на лбу. Даже в своей отстраненности жрец не мог не восхититься стойкостью старого воина. Нажатием на три Узла Живой Силы он лишил чувствительности поврежденный участок тела. Раненый заметно расслабился.
Вправить вывих было бы несложно, – но приходилось действовать крайне осторожно, чтобы не сдвинуть сломанную кость. На мгновение Ораст сосредоточился, наложив руки в нужных местах, и, ощутив горячие токи, с силой рванул руку Тиберия и резким крутящим движением вправил сустав. Старик вскрикнул, выгнулся дугой. Винсент с воплем выхватил кинжал, подскочил к нему и приставил обнаженное лезвие к горлу жреца.
– Проклятый пес! Я убью тебя…
Загомонили примолкнувшие конюхи, что-то затараторил Дельриг, пытаясь образумить брата, но Ораст не нуждался в защите. Гибким, кошачьим движением он поднялся с колен и, выпрямившись, взглянул в глаза юноше, и хотя был почти на полголовы ниже его и куда уже в плечах, тот невольно отступил на шаг.
– Придержи язык, щенок! – Голос его звучал жестко и надменно. На какой-то миг им всем почудилось, будто алая накидка служителя Солнцеликого легла на плечи Ораста, и они невольно притихли. Винсент приоткрыл рот, точно пытаясь что-то сказать, но повелительный жест жреца сомкнул ему уста. – Я многим обязан твоему отцу – и сделаю для него все, что в моих силах. Но запомни. Моя благодарность не распространяется на его сыновей, и горе тебе, если я дам волю своему гневу!
Он выждал мгновение, чтобы слова его хорошенько осели в сознании взбудораженного юнца, и вновь наклонился к раненому.
Перебинтовать плечо, удерживая сломанную кость в правильном положении, чтобы выправить смещение и дать ей возможность как следует срастись, было лишь делом техники и не заняло много времени. Пожалуй, сказал себе Ораст, удовлетворенным взглядом провожая Тиберия, которого слуги на носилках, сооруженных из плащей, уносили в дом, даже Мениер, старший лекарь храма, его учитель, не нашел бы к чему придраться. Отсутствие практики не лишило его былой сноровки… Мысль эта доставила ему странное удовольствие.