В сытой, чистой, замощенной столице не смолкали цитры, тамбурины и арфы, на ярмарочных майданах поражали честной народ своим умением жонглеры, мимы, канатные плясуны и прочие бродячие комедианты, а в аквилонских деревнях румяные широколицые крестьяне в деревянных шабо танцевали вечерами потешный бурре, танец валонских дровосеков, не опасаясь, что нагрянут невесть откуда дикие орды, станут жечь поля и ометы, убивать, насиловать и грабить.
В начале третьего весеннего месяца стал праздноваться «день королей», приуроченный к кануну рождения правящего императора Аквилонии, когда довольные подданные после искрометного карнавала возносили хвалу Вилеру Третьему и приносили обильные жертвы Митре в благодарность за то, что его милостью стране наконец был дарован столь достойный правитель.
В молодости королю часто приходилось спать на холодной земле, прикрывшись простым солдатским плащом, и он не успел еще забыть, как гудят ладони от тяжелого двуручного меча, когда помашешь им несколько часов кряду, разя врагов – но за всю его жизнь ему ни разу не приходилось сталкиваться с силами Тьмы. Лишь из пышных баллад менестрелей, большинству из которых было мало веры, знал он о темной нечисти, порожденной зловещим Сетом, об огромных оборотнях-вервольфах, рыщущих ночами в поисках одиноких путников; о загадочных остроухих сатирах, которые, как говорят, обитают в глуши Броцельонского леса и странными звуками своих свирелей заставляют двигаться с места скалы и деревья; о зловещих немедийских карликах-лепреконах, стерегущих свои кровавые клады; о Дикой Охоте – орде призрачных рыцарей, наводящих ужас на жителей предгорья Карпашских гор, и многом, многом другом.
Его второй племянник – Валерий, сын Фредегонды – что покинул несколько лет назад Тарантию в поисках счастья, вернувшись, поведал о своих подвигах в южных странах, как того требовал долг перед сюзереном. Принц был скуп на слова, но многочисленные шрамы и рубцы на его некогда обласканном дворцовой негой теле, говорили сами за себя. Пожалуй, из всех, с кем судьба сводила короля Вилера, Валерий был единственным, кому довелось столкнуться с настоящим демоном, который едва не погубил его, однако пал под меткими стрелами диких зуагиров некоего Конана из Киммерии. Владыка Аквилонии не мог не верить племяннику, когда речь шла о далеких землях таинственного юга, но все его существо, весь опыт полководца и воина восставали против россказней о якобы пробудившемся от векового сна Цернунносе.
Мыслимое ли дело, чтобы в Валонском лесу, который Вилер считал почти что своим королевским парком, изнеженные дворяне на шутовской охоте (то ли дело выйти пешим один на один с диким вепрем – лишь это достойно настоящего мужчины!) встретили легендарного Бога-Оленя… Конечно, у него не было причин подвергать сомнению слова десятков благородных нобилей Аквилонии; оставалось лишь сокрушаться, что нелепый обычай запрещает венценосцу участвовать в потехах Осеннего Гона, отводя ему роль хозяина дворца, радушно встречающего достославного Охотника традиционной чарой с медом, приправленным ягодами можжевельника.