— Мне? — Джапоника склонила голову набок. Она решила, что теперь не только тело ее стало чужим, но и слух начал отказывать. — Вы мне принесли подарки?
Девлин испытывал неловкость, хоть и не смел этого показать. Она была не только поражена, он видел в ее глазах благодарность. Вдруг в голову пришла мысль, что он не хотел этого. Благодарность, искренняя благодарность рождает привязанность, а привязанность несет с собой обязательства. Он не хотел пробуждать в ней высокие, красивые чувства. Это было бы нечестно. Ведь его поступок диктовался только личными, эгоистическими соображениями.
— На то была причина.
— Причина? — Глаза ее разом потухли, и это, как ни странно, расстроило Синклера. Ее темные глаза, цвета ириса, потемнели еще сильнее. — Вы хотите сказать, что пытаетесь со мной договориться, но вначале решили подкупить?
— Именно. — Лучше так, чем ходить вокруг да около. Девлин нагнулся, чтобы поднять коробку — ту единственную, что нес лично и потому не доставшуюся «бешеной своре», как он назвал сестер Эббот.
— По крайней мере этот подарок — главный — мне удалось спасти, дабы вручить законной владелице.
Джапоника смотрела на коробку, не пытаясь ее открыть.
— Никто не дарил мне подарков с тех пор, как умер отец. — Джапоника не собиралась высказывать свои мысли вслух, просто так получилось. В ее теперешнем состоянии трудно было провести границу между тем, что думаешь, и тем, что говоришь. — Нет, — покачав головой, сказала она, — я не могу его принять.
— Разве не вы только что сказали, что нет на свете леди, которая отказалась бы от коробки, перевязанной лентой? — насмешливо спросил он.
Взглянув в глаза лорда, она не увидела в них холодного сарказма, присущего их последним стычкам. В них было искреннее желание того, чтобы она взяла подарок. И что-то еще, что она не решалась подвергнуть анализу. Джапоника взяла коробку, положила ее себе на колени и сложила руки на груди.
— Хорошо, согласна.
Он продолжал стоять над ней, глядя на нее сверху вниз. Лучше бы он отошел на пару шагов. Ей действительно этого хотелось. Он не мог знать, что творит с ней его близость.
— Вы не станете ее открывать?
— Но если это к Рождеству…
— Я скажу, к чему это! Открывайте!
Даже теперь, хмельная от вина, Джапоника не желала, чтобы ей приказывали. Все в ней восставало против такого насилия над ее волей.
— Но у меня нет для вас ответного подарка. Девлин мрачно уставился на собеседницу, и в этом взгляде не было ничего рождественского.
— Хватит жеманничать! Откройте немедленно!
— Не слишком подходящий тон для Рождества, — сказала она, потянув за ленточку. — Вы все испортили.