Танец был медленный, но даже если бы музыка играла быстро, ничего не изменилось бы. Они двигались в собственном ритме желания.
Переплетя пальцы Джорджианы со своими, Максим продолжал удерживать туфли на согнутом мизинце. Его вторая рука властно опустилась на ее талию.
От этого прикосновения по всему ее телу разлилась волна наслаждения, которое удвоило удовольствие от танца с ним.
Он ничего не говорил, но в этом не было нужды. Настойчивое соприкосновение их ног обещало ей еще не изведанные высоты страсти. Его смокинг легко терся о пышные очертания ее не затянутой в бюстгальтер груди, причиняя сладкую боль, от которой не хотелось избавляться.
Каждое его движение, каждый шаг приближали ее к нему. Он прижимал ее к себе так крепко, что ей трудно было дышать. Затем он перенес вес тела на одну ногу, а второй ловко раздвинул ее колени. Его бедра ритмично двигались, дразнили, требуя отклика на откровенно эротическую игру.
Она чувствовала, что тает, тонет в своем желании. За его ленивыми движениями ощущалось нетерпение, которого она прежде в нем не чувствовала, даже при поцелуе.
Ее рука лежала у него на шее, и под большим пальцем стремительно и сильно бился пульс.
«Он знает, как на меня действует наш танец», — подумала она.
Но когда Джорджиана запрокинула голову, чтобы посмотреть на Максима, на его лице она не увидела торжествующей улыбки. Его черты застыли и выражали напряжение, нос казался более острым, чем обычно. Чувственные губы были плотно сомкнуты, показывая, с каким усилием он себя сдерживает. И в то же время она не сомневалась в том, что ему желанна. Мышцы под ее рукой отчаянно напряглись. Его тело теперь не скользило, а налилось страстью, которая требовала уединения.
Когда он наклонился к ней, она отвернулась, испугавшись, что он поцелует ее прямо в зале, на глазах у людей, которым ее совсем недавно представили как замужнюю женщину.
Но он только прижался гладко выбритой щекой к ее щеке и прошептал на ухо, почти прикасаясь губами:
— Давай уйдем отсюда! Прямо сейчас!
— А остальные? — почти беззвучно прошептала она.
— К черту остальных! Это — между нами!
Он говорил отрывисто, но она ощутила, что его тело дрожит. То, что он не меньше ее подвержен капризам возникшей между ними страсти, немного ободрило.
Увлекаемая волной желания, она пыталась убедить себя, что не делает ничего дурного. Как только они останутся вдвоем, она скажет Максиму, что на самом деле не замужем. Она скажет, будто разведена или овдовела — придумает любое объяснение, которое будет извинять ее поступки до тех пор, пока не появится возможность рассказать ему правду. Потому что она больше не в силах будет притворяться, будто не хочет его, будто любит кого-то другого.