Сначала он ее не заметил. Бывают и более удачные с художественной точки зрения композиции.
Пока он пробирался вниз по крутому склону, ведущему к берегу моря, под его поношенными туристическими ботинками перекатывалась и проскальзывала галька. Мягкая выцветшая ткань его джинсов плотно облегала мускулистые ноги. Он легко шагал вниз, с поросшей тростником насыпи к берегу из мелкого галечника. Типичное побережье Новой Англии.
Наконец он остановился, вынул из просторного кармана своей теплой замшевой куртки телефотообъектив и установил его на камере, с которой обращался с непринужденностью человека, давно привыкшего считать ее предметом первой необходимости.
Многолетний опыт подтверждал: людей и животных фотографировать лучше, когда они об этом не подозревают. Телефотооптика позволяла ему испытывать драматизм непосредственной близости к объекту одновременно с возможностью дистанцироваться, сохранить некую объективность. Именно так он предпочитал смотреть на мир.
Осень в Коннектикуте… Он почти забыл запахи и приметы мест, где прошло его детство. Крики чаек, круживших у него над головой, в прохладном воздухе звучали более печально и пронзительно, чем обычно. На горизонте жемчужно-серые воды пролива Лонг-Айленд казались темным пятном на более светлом фоне неба. Запахи сосны, соленой воды и приближающихся морозов незаметно вновь будили детские воспоминания, пока он занимался съемкой природы.
Вторую и третью пленки он посвятил людям на берегу. Щелчки и тихое жужжание автоматической перемотки пленки складывались в особый ритм, соответствующий его внутреннему состоянию, которое, по всей вероятности, и подсказывало верную раскадровку действительности. Он навел видоискатель на пожилую пару в свитерах и вязаных шапочках, прогуливавшуюся вдалеке от воды. Они трогательно держались за руки. Он подсмотрел взгляд, в котором читалась уютная привычка видеть рядом другого, — и навсегда запечатлел переплетение их немолодых рук.
Она попала в поле зрения в тот момент, когда он поднес к глазам камеру с только что заряженной пленкой. Он никогда не делал слащавых снимков, предоставляя это другим — простым фотографам. Он был фотожурналистом, что подразумевало определенный уровень профессионализма. «Снимки стоят слов» — таков был его девиз.
Он замер, когда ее лицо оказалось в фокусе. Оно не было безукоризненным, но ему оно сразу показалось удивительным.
Когда он спустился по тропе, она стояла у кромки воды одна. Девушка придерживала на груди раздуваемый ветром свитерок, бесстрашно вступая в воды холодного прибоя, волны которого лизали ее босые ноги. Вельветовые брюки она закатала до колен, обнажив стройные икры, изящные щиколотки и аристократически высокий подъем ступни. Он улыбнулся, вспомнив замечание отца, что высокий подъем — верный признак породы.
