Как только стало светать, полог палатки откинули, и в нее устремился холодный утренний воздух. На этот раз я стоял сзади с врачом, в то время как другие ушли на артиллерийские позиции.
Атака началась одновременно с севера и юга. Ее цель состояла в том, чтобы ликвидировать брешь почти в два километра, включая мост, затем отодвинуть фронт настолько далеко на восток, чтобы обезопасить линию коммуникации вдоль дороги. С нашей стороны при выдвижении с севера медленно велось наступление на оказывающего сопротивление противника на правом фланге. Наши потери были большими. Вражеские снайперы, некоторые с пулеметами, засели на деревьях в ожидании прохождения нашей пехоты, а затем открыли огонь с тыла. Тактика противника оказалась энергичной и гибкой. Было невозможно развернуть артиллерию в заболоченных лесах, по он восполнил этот недостаток, широко используя минометы.
У моста он окопался, грамотно расположив и хорошо замаскировав оборонительные позиции, на которых среди прочего были установлены шестнадцать огнеметов. Здесь мы потеряли своего командира батареи. Его место занял командир легких батарей. После артиллерийской подготовки из его орудий он собрал пехоту. В то же время другой командир батальона организовал другие части, которые были рассеяны в результате тяжелых потерь и гибели их офицеров.
Итак, атака была возобновлена. По своей собственной инициативе командир другой легкой батареи прорвался с юга вместе со связистами и несколькими пехотинцами. Он перебрался через мост и захватил к северо-востоку от него позиции противника в рукопашном бою. В то же время паше левое крыло пробилось через заболоченный лес с севера и прорвалось на позиции противника совершенно неожиданно для него. Таким образом, произошло соединение. В ходе операции был взят Т., на восточной стороне дороги. Часть потеряла двух офицеров и трех солдат. Те из раненых, кто мог идти, остались с нами.
Наши потери и потери пехоты, особенно среди старых и опытных солдат, указывали на трудность и специфичность операции.
Около полудня меня вызвали в оперативный штаб. Мы перевели его в другое место, в Р., который все еще подвергался беспрерывному обстрелу, в том числе изредка – артиллерийскому. Мы закопали свои палатки, и весь участвующий в бою эшелон выдвинулся вперед. К вечеру стало спокойно. Появился сержант-казначей и увез первую почту. Мы сели снаружи палатки и распили бутылку вина. Это было натуральное рейнское «Мозельвейн», и в тишине сумерек все было окутано атмосферой мира.
После того как брешь была закрыта и опасность прорыва к Бр. была устранена, постепенно в полку были восстановлены коммуникации. Поступили новости с батареи номер 12 в десяти километрах к югу. Мейснера, одного из наших самых старых товарищей, тоже зацепило. Франц и я сказали с усмешкой, что нам двоим уже давно пора, и, поскольку два дня назад был день рождения Франца, я достал бутылку, которую припас по такому случаю.