— Это величайший момент в твоей жизни, — говорит Тайлер, — а ты где-то далеко пропускаешь его.
Ты в Ирландии.
О-о, и ты делаешь это. О-о, да. Да. И ты слышишь запах аммиака и дневной нормы витамина В.
«Там, где мыло смывало в реку», — говорит Тайлер: «после тысяч лет умерщвления людей и дождя, древние люди обнаружили, что их одежда становится чище, если они помоются в этом месте».
Я мочусь на камень Бларни.
— Господи, — говорит Тайлер.
Я мочусь в собственные черные брюки с засохшими потёками крови, которые не переносит мой шеф.
Ты в снятом доме на Пейпер Стрит.
— Это что-то значит, — говорит Тайлер.
— Это знак, — говорит Тайлер. Тайлер просто набит полезной информацией. «Культуры, в которых не было мыла, — говорит Тайлер, — использовали свою мочу или мочу своих собак, чтобы постирать свою одежду или помыть волосы, из-за мочевой кислоты и аммиака».
Здесь запах уксуса, и огонь на твоей руке в конце длинной дороги, уходящей вдаль, гаснет.
Здесь запах щёлока, выжигающего широкую форму твоих пазух, и тошнотворный больничный запах мочи и уксуса.
— Это было правильно, убить всех тех людей, — говорит Тайлер.
Тыльная сторона твоей ладони распухла красной и лоснящейся парой губ в точности по форме тайлеровского поцелуя. Вокруг поцелуя разбросаны пятнышки сигаретных окурков от чьего-то плача.
— Открой свои глаза, — говорит Тайлер, и его лицо блестит от слёз. — Поздравляю, — говорит Тайлер, — Ты на шаг приблизился к касанию дна.
— Ты должен увидеть, — говорит Тайлер, — как первое мыло было сделано из героев.
Подумай обо всех животных, использованных при испытаниях различных продуктов.
Подумай об обезьянках, запущенных в космос.
— Без их смерти, их боли, без их жертвы, — говорит Тайлер, — мы не имели бы ничего.
Я останавливаю лифт между этажами, пока Тайлер расстёгивает свой ремень. Когда лифт останавливается, суповые тарелки перестают тарахтеть, и грибной пар устремляется к потолку, как только Тайлер снимает крышку с супницы.
Тайлер начинает тужиться и говорит: — Не смотри на меня, а то я не смогу сходить.
Суп — это сладкий томатный бисквит с cilantro и моллюсками. Кроме двух людей, никто больше не услышит запаха чего-то постороннего, добавленного нами.
Я говорю: «поторапливайся», и оборачиваюсь через плечо, чтобы посмотреть на Тайлера, погрузившего в суп свои последние полдюйма. Это выглядит по-настоящему смешно, словно огромный слон в белой официантской рубашке и галстуке бабочкой пьёт суп своим маленьким хоботом.
Тайлер говорит:
— Я же сказал, не смотри.
В двери лифта прямо предо мной маленькое окошечко, размером с лицо, через которое я вижу служебный коридор для банкета. Поскольку лифт стоит между этажами, мой вид похож на вид таракана на зелёном линолеуме, и отсюда, с тараканьей точки, зелёный коридор вытягивается вдаль к горизонту, мимо полуоткрытых дверей, где титаны и их гигантские жёны выпивают бочки шампанского, и восхищаются бриллиантами, одетыми друг на друга, больше, чем я когда-либо видел.