Мои руки и лицо в чём-то липком.
Кровь ?
Застывает, как сливочное масло.
Механик смотрит вниз.
— С днём рождения.
Я слышу запах дыма и вспоминаю праздничный пирог.
— Я почти сломал руль об твою голову, — говорит он.
Просто ничего больше, просто ночь, и запах дыма, и звёзды, и улыбающийся и ведущий машину механик, моя голова у него на коленях, и внезапно мне перестаёт казаться, что я должен сесть.
«Где пирог?»
Механик говорит:
— На полу.
Просто ночь, и запах дыма становится тяжелее.
«Я загадал желание?»
Высоко надо мной, в окне где-то между звёздами, улыбнулось лицо.
— Эти праздничные свечи, — говорит оно, — они из разряда тех, что никогда не гаснут.
Мои глаза достаточно привыкают к свету звёзд, чтобы разглядеть дым, поднимающийся вверх от маленьких пожариков вокруг нас на ковре.
Механик из бойцовского клуба жмёт на газ, спокойно направляя машину по своему пути, и у нас всё ещё осталось на сегодняшнюю ночь важное дело.
Ещё одна вещь, которой мне нужно научиться до того, как придёт конец цивилизации — это как ориентироваться по звёздам. Всё тихо, как будто Кадиллак идёт в открытом космосе. Должно быть мы съехали с автострады. Три парня на заднем сидении успокоились или уснули.
— У тебя теперь есть около-жизненный опыт, — говорит механик.
Он убирает одну руку с рулевого колеса и дотрагивается до здоровенной шишки, оставшейся у меня на лбу после удара об руль. Мой лоб так распух, что должен уже закрыть оба глаза, и он проводит холодным кончиком пальца по всей длине шишки. Corniche повредил бампер, а боль сейчас кажется бампером, нависшим над моими глазами, как тень от полей шляпы. Наш повреждённый зад гудит и бампер тарахтит и трещит в тишине вокруг нашего путешествия по ночной дороге.
Механик рассказывает, что задний бампер нашего Corniche висит на болтах, что он почти оторвался, когда мы впилялись в передний бампер грузовика.
Я спрашиваю, не является ли то, что происходит сегодня ночью домашним заданием Проекта «Вывих».
— Частично, — говорит он, — я должен принести четыре человеческие жертвы, и я должен притащить тару жира.
«Жира?»
— Для мыла.
«Что Тайлер собирается делать?»
Механик начинает говорить, и это в точности Тайлер Дарден.
— Я вижу умнейших и сильнейших мужей из когда-либо живших, — говорит он и его лицо вырисовывается в свете звёзд сквозь боковое стекло, — и эти мужи качают бензин или обслуживают столики.
Его широкий лоб, его брови, изгиб его носа, его ресницы и линия его глаз, чёткий профиль его говорящих губ, всё это рисуется в свете звёзд.
— Если мы можем поместить этих мужей в тренировочные лагеря и закончить их возмужание.