К сожалению, идти тихо не получалось. Громко хрустел под ногами наст. Для тепла они сплели Тораку накидку из тростника, и она шуршала теперь, словно целая куча сухих листьев. Даже собственное дыхание казалось Тораку оглушительно громким. Да и со всех сторон доносилось какое-то странное потрескиванье и стоны, которым вторило многократное эхо: это ледяная река шептала что-то во сне. И было похоже, что еще немного — и она проснется.
Однако Волка это совершенно не беспокоило. Ему очень нравился снег: он резвился, подбрасывая вверх снежные комья и осколки льда, с разбегу проезжался на всех четырех лапах, а потом резко тормозил и прислушивался, пытаясь выяснить, как поживают в своих норках под снегом лемминги и мыши-полевки.
Вот и теперь Волк остановился, с интересом обнюхал какую-то ледяную глыбу и даже потрогал ее лапой. Поскольку глыба ему не отвечала, он подпрыгнул и припал к земле, предлагая ей поиграть и призывно посвистывая.
— Ш-ш-ш! — зашипел на него Торак, забыв про волчью речь.
— Ш-ш-ш! — тут же недовольно оглянулась идущая впереди Ренн.
Но успокоить разыгравшегося Волка Тораку не удалось, и он сделал вид, будто высматривает дичь — замер, пристально глядя вдаль.
Волк решил, что Торак собрался охотиться, но вскоре сообразил, что от «добычи» не исходит ни запаха, ни звуков, дернул носом и вопросительно посмотрел на Торака, словно говоря: «Ну, и где она, твоя добыча?»
Торак потянулся, зевнул и сказал по-волчьи: «А никакой добычи и нет».
«Что? — удивился Волк. — Тогда почему же мы начали охоту?»
«Перестань играть и веди себя спокойно!»
Волк тихо, обиженно присвистнул.
— Да идемте же! — прошептала Ренн. — Нам нужно перебраться на ту сторону до темноты!
В тени ледяных утесов оказалось очень холодно, и путники вскоре ощутили отсутствие у них нужного для путешествий по таким снегам снаряжения. Они, правда, постарались сделать все возможное, пока стояли у озера: набили башмаки болотной травой, сшили рукавицы и шапки из припасенных Ренн шкурок лосося и остатков сыромятной кожи, а также сплели для Торака накидку из тростника и болотной травы, для крепости прошив ее жилами. Но этого оказалось далеко не достаточно.
Съестное у них тоже кончалось: один бурдюк с водой да немного вяленого мяса и лепешек из лосося — в лучшем случае этого хватило бы дня на два. Торак легко мог представить себе, что сказал бы отец: «Путешествие по ледяной реке зимой — дело нешуточное, Торак. Подобные „игры“ легко могут закончиться смертью».
Он прекрасно понимал, что знает об этих снегах очень мало. Ренн, как всегда, высказалась на сей счет довольно точно: