– Как интересно, как необычно! – воскликнула Отем, глядя на старый город, пристроившийся на склонах Ист-Клифф.
Хрупкие домики и мастерские, какие только можно вообразить, ютившиеся в лабиринтах живых изгородей, еще не проснулись для хлопот нового дня. Виноградная лоза покрывала пологие склоны, создавая впечатление, что зеленеет сама земля.
– Стренгшалч, – произнес Рейн.
– Что?
– Саксонское название Уитби. Плоскодонные рыбачьи лодки качались у причала, над крытыми соломой хижинами кружились чайки.
Отем оглянулась на дорогу, по которой они пришли, на зеленые и тускло-красные цвета леса и холмов, оставшихся позади. Затем снова посмотрела вперед – огромные скопления серых камней виднелись меж деревьев; домишки рискованно цеплялись за серые скалы.
– Здесь очень красиво, – сказала Отем, обнимая Гоуст за шею. Лошадь в ответ нежно фыркнула, и девушка улыбнулась. – А что еще Вы знаете об этом месте, сэр Гардиан?
– Здесь расположено религиозное братство, основанное на месте аббатства в 656 году. Кэдмон, пастух, который стал отцом английского духовного гимна, умер здесь в 680-м, в том же году, что и Святая Хильда.
– Какая святая?
– Это монастырь ордена бенедиктинцев. Его настоятельница Хильда противостояла притязаниям Рима на духовном синоде в 664-м. Своим названием Уитби обязан датчанам, разграбившим его в IX веке. Он снова был отстроен уже как колония датчан. После того, как Уитби стал самым процветающим городом в округе, Вильгельм Завоеватель вновь разрушил его. Затем было множество даров, взяток, и борьба продолжалась вплоть до конца прошлого столетия.
Отем снова села в седло.
– Имеет ли это какое-то отношение к пошлинам?
Рейн удивленно приподнял бровь, услышав вопрос:
– Да. Сэр Александр Перси претендовал на наследственное право продавать и покупать в Уитби, не выплачивая пошлины.
На лице девушки появилось какое-то странное выражение.
– В чем дело? Ты что-то неожиданно вспомнила?
Отем только сейчас заметила, что затаила дыхание, и с шумом выдохнула:
– Да! У Винтер выступала на теле сыпь, если она съедала немного земляники.
– О! И это все? – Рейну этот факт показался совершенно незначительным.
– Пойдем, Барри, – сказала Отем, отводя взгляд от его грязного лица. – Мы должны узнать, здесь моя сестра или нет.
– Скажи-ка, – обратился к ней Рейн, когда его великолепный рыжий конь пошел рядом с белой лошадью, – откуда ты знаешь, что твоя сестра здесь, а не в Кирклее?
– Я же говорила тебе: мне сообщили люди в лесу, и я видела сон. Я вошла в длинную узкую комнату, в ней царил полумрак, но был и свет, кружившийся и поднимавшийся вверх. Он напоминал очень мелкую серебряную пыль. Я увидела деревянные скамейки с высокими спинками… Это место создавало впечатление чего-то холодного и пустого вроде кладбища. В полумраке сквозь серебристую пыль я разглядела Винтер, она сделала слабый жест рукой. Я подошла поближе и смогла различить шелковистое сияние ее волос в тусклом дымчатом свете. Это была она, Винтер. Я попыталась поймать ее взгляд, но в той полутемной комнате это было очень трудно. Винтер приблизилась, шурша белой мантией при каждом шаге. Свет кружился вокруг нее тихим водоворотом, клубился подобно легкой рассветной дымке, отражающейся в воде. Мимолетная улыбка осветила ее лицо, и Винтер заговорила: «Приди ко мне, сестра. Когда ты подойдешь ближе, ты услышишь шепот молитв, шуршание сутан; ты увидишь реку, впадающую в залив. Иди туда, где Кораблекрушение стало обычным делом». А потом, – закончила Отем, – она исчезла, смешавшись с игрой теней вокруг.