– У меня и сейчас нет никаких сомнений! – отозвался Льюис, явно рассерженный, и бросил трубку.
Эббра была уверена, что Льюис больше не позвонит ей и не захочет с ней встречаться. Мысль об этом ввергла ее в уныние. За последние несколько месяцев Льюис прочно вошел в ее жизнь. Она старалась выбросить его из головы и думать о Джерри. В университете прошел слух, что он возвращается в Сан-Франциско. Как только она встретится с Джерри, сразу перестанет скучать по Льюису. В любом случае он слишком стар для нее. Слишком добропорядочен и старомоден.
Телефон начал названивать три недели спустя, воскресным утром. Первым объявился Джерри. Он без лишних слов сообщил, что уже приехал в город и поселился в своей прежней квартире на Норт-Бич. Сегодня он весь день занят, но если Эббра захочет встретиться с ним завтра, он не возражает.
Минуту спустя позвонил Льюис.
– Вы не ошиблись, – коротко произнес он на удивление ровным голосом. – Я был у врача. У невропатолога. У меня трещина в черепе, и удар по голове понизил сопротивляемость организма к эпилепсии. Моя болезнь называется временной височной эпилепсией – видимо, это то же самое, о чем говорил ваш отец. Она проявляется в виде множества симптомов, в числе которых непродолжительная потеря ориентации, которую я ощущал раз или два, сопровождаемая легким, почти приятным головокружением. Именно так было со мной. Болезнь может прогрессировать и постепенно развиться в настоящую эпилепсию. Но может случиться и так, что я больше не замечу и следа недомогания.
– А как же военная служба? – со страхом спросила Эббра. – Что сказал врач о вашей армейской карьере?
– Он не знает об этом. Мне предстоит немало медицинских тестов, но вряд ли среди них будет сканирование черепа. А без этой процедуры никому и в голову не придет, будто со мной что-то не в порядке. В сущности, у меня нет причин для тревоги. Приступы больше не повторялись, и я сомневаюсь, что они повторятся в будущем.
– Иными словами, вы не намерены поставить военных врачей в известность о заключении невропатолога?
– Нет.
– Но, Льюис...
Бесстрастия в его голосе как не бывало. Теперь Льюис говорил так, словно находился на грани нервного срыва:
– Ради всего святого, Эббра! Одно лишь слово «эпилепсия» в моей медицинской карточке – и мне конец. Я до пенсии буду прикован к «голу. И из-за чего? Из-за того, что порой чувствую себя так, словно прокатился на русских горках? Об этом никто не узнает. Никто! Никогда!
– Хорошо. – Сама не зная почему, Эббра начала всхлипывать. – Мне очень жаль, что так получилось.