На следующее утро раздался робкий стук в дверь. Карл отворил ее и увидел на пороге Альберта.
— Наша Керри сообщила, что ты вернулся, — нерешительно произнес он. — И мы с Мириам очень этому рады.
— Спасибо, Альберт, — сказал Карл. У него было много времени, чтобы подумать хорошенько, как вести себя в такой ситуации. И после мучительных размышлений он, как и его дочь, пришел к выводу, что таить обиду на соседей бессмысленно.
Альберт заметно расслабился после такой встречи и предложил:
— Не выпить ли нам вечером по пинте пива в «Лебеде»? Придут Ниббс и Дэниел. Что прошло, то прошло, верно? Все равно ничего не изменишь! Пожалуй, нам пора создавать новую крикетную команду! Эта проклятая война дышит на ладан.
Предсказание Альберта вскоре подтвердилось. Не прошло и нескольких недель, как пал под натиском союзников Берлин. Гитлер покончил с жизнью. Керри получила известие, что Дэнни уже на пути домой. Кристина узнала, что имя Джека попало на страницы газет.
— Потерпи еще немного, моя дорогая, — сказал Карл дочери, сидя в кресле с Мэтью на коленях. — Военнопленных повсюду уже отпускают, и скоро ты узнаешь, жив ли Леон. Ждать осталось недолго!
— Все кончилось! — закричала на всю площадь Мейвис, выбежав днем 7 мая из дома на улицу. Из открытых окон уже доносился голос диктора, читающего экстренное сообщение. — Фрицы сдались! Войне конец!
На всей площади Магнолий начали распахиваться окна.
Мириам выбежала из дома в папильотках и принялась отплясывать в палисаднике.
С другого конца площади к ней устремилась Хетти Коллинз, тоже решившая тряхнуть стариной и удивить соседей.
Ниббс застыл на крыльце со спущенными подтяжками и расплакался.
Мисс Годфри вцепилась в чугунную решетку калитки и только повторяла:
— Слава тебе, Господи! Слава тебе, Господи!
Дэниел Коллинз в сердцах зашвырнул свой пожарный шлем на газон возле церкви Святого Марка. Альберт потрясал кулаком в воздухе и орал:
— Трижды ура нашему Уинни! Трижды ура мистеру Черчиллю! Благодаря ему наступил этот долгожданный день!
Лия Зингер обняла викария Боба Джайлса и стала танцевать с ним.
Чарли появился с тремя банками краски, припасенными специально для этого дня, и, громко распевая «Пусть всегда будет Англия!», начал красить входную дверь в красный, белый и голубой цвета.
Нелли Миллер тоже вышла, тяжело переваливаясь на больных ногах, в палисадник и во весь голос спросила:
— А не закатить ли нам пир по такому случаю? Самую шикарную пирушку за всю историю площади Магнолий!