— Не знаю, — печально отозвалась Жаклин.
Распахнув дверь, Бетси провела гостью в спальню — скромную, если не сказать аскетичную. Мебель, вероятно, перетащили сюда с чердака, где в былые времена обитала какая-нибудь горничная. Железная кровать, дешевый сосновый комод, два стула, стол, самодельные книжные стеллажи, забитые книгами в бумажных переплетах, — вот и вся обстановка. Ах да, еще голый пол. Жаклин не знала, грустить или злиться, — похоже, эмоциональное развитие Бетси остановилось в шестидесятые годы.
Но тут Бетси достала кое-что из стенного шкафа, и Жаклин застыла, приоткрыв от изумления рот. Не часто ее заставали врасплох.
Бетси держала наряд в высоко поднятых руках, чтобы подол не касался пыльного пола.
В сравнении с туалетом, созданным Лори для Валери Валентайн, одеяние казалось почти простеньким. Однако блуза из гофрированного шелка и прямая юбка не оставляли сомнений в имени модельера.
— Фортуни! — восхищенно выдохнула Жаклин. — В Институте костюма я видела нечто подобное, правда коралловое, а не бирюзовое, но...
— Знаю, сама вчера вечером видела. А потом вспомнила, что у мамы было такое. Пришла домой и вырыла его с самого дна сундука на чердаке. Сорок лет пролежало скомканным, а можно подумать, будто только что из чистки-утюжки.
— Эти чудесные складки — один из фирменных знаков Фортуни.
Когда совсем недавно Жаклин восхищалась копией творения Уорта, то всего лишь оценила по достоинству мастерство художника. Но чувство, овладевшее ею сейчас, можно было назвать жаждой — нет, скорее вожделением. А как божественно это платье смотрелось бы на ней! Жаклин помнила мать Бетси — красивую женщину, обладавшую безукоризненным вкусом; неряшливая одежда дочери доводила ее до безумия. Миссис Маркхэм была примерно одного роста с Жаклин. А этот цвет, на фоне ее огненно-рыжих волос, будет просто...
Жаклин судорожно сглотнула:
— Сколько ты за него хочешь?
— Я не собираюсь продавать мамины вещи! — Бетси явно была шокирована. — Вообще-то я решила надеть его сегодня на бал. Что скажешь?
И приложила к себе платье.
Жаклин покосилась на массивную бронзовую этажерку со стопкой любовно-исторических романов и невольно задалась вопросом, случалось ли кому-то убивать из-за платья. Юбка от Фортуни была длинновата Бетси — подол волочился по полу. Ее мальчишеская фигурка хорошо впишется в строгие линии, но эти общипанные седые космы и костлявые веснушчатые руки...
Усилием воли она отогнала фривольные мысли и сосредоточилась на серьезных делах, с которыми и пришла.
— Не знала, что ты собралась на бал.