— Главные награды достались Валентайн — за лучший любовно-исторический роман, за лучший любовный роман на историческом фоне и лучший классический любовно-исторический роман.
— Вроде бы номинации слегка перехлестываются, — с сомнением протянула Жаклин. — А больше никто ничего не завоевал?
— Виктор победил в категории «Главный мужчина любви», — фыркнула Сью. — А Валери Вандербилт получила «Историческую сагу». И все авторы из-под крылышка Хэтти, по странному совпадению.
— Да, кстати, только что вспомнила... — Жаклин потянулась к телефону. — Одну минутку... Джин? Где тебя черти носили? Я весь день тебе названиваю... Ну, большую часть дня. Уже счет времени потеря... Что? Я думала, ты хочешь... Знаю, что поздно. Но я пыталась... Ладно. Мне тоже надо с тобой поговорить. Потом?.. Хорошо. До встречи. — Она повесила трубку. — Ну, дорогая моя Сью, пора нам готовиться к вечеринке. Я и не знала, что уже так поздно.
— Я не пойду.
— Еще как пойдешь! Ты же не ребенок, чтобы дуться.
— Никто и не дуется.
— Кроме того, мне нужен фон — человек нормального вида. Не бросай меня — я куплю тебе пару коктейлей, а потом поужинаем и всех всласть обсудим.
На лице Сью мелькнул проблеск интереса.
— Велика жертва! — улыбнулась она. — Выпивка бесплатная.
— Бедная ты невинная овечка. — Жаклин спустила ноги с кровати. — Бывала я на таких сборищах: за свой дорогущий билет ты можешь даром получить один коктейль. А потом — предоставлена самой себе, и с каждой проглоченной тобой капли тетушка Хэтти не преминет поиметь свою долю.
— Ну... А что ты наденешь?
— То же, что и утром. Только добавлю несколько штрихов.
Со шляпы теперь свисала кружевная оборка дюймов в пять шириной — она закрывала Жаклин брови. А среди цветов и бантиков на полях примостилось чучело какаду с распростертыми линялыми крыльями. У какаду был один красный стеклянный глаз, второй отсутствовал. С ушей Жаклин до самых плеч свисали каскады вызывающе фальшивых аметистов, а простые серые чулки до середины икр украшали крошечные сердечки.
Макияж она наложила не скупясь. Свои широкие скулы «завуалировала», по совету давешнего лектора, с таким рвением, что они смотрелись как заснеженные острова среди грязного моря. А под тяжестью черных накладных ресниц веки Жаклин загадочно полуприкрылись.
Напряженно пытаясь разглядеть свое отражение в просвет между краем вуали и ресницами, Жаклин накрасила губы лиловой помадой и обернулась к Сьюзен.
— Ну как?
— Не пойдешь же ты в таком виде?!
— Не пойду? Ха! А ну-ка, одевайся поживее! Или ты собираешься разгуливать в нижней юбке? А знаешь... — задумчиво протянула Жаклин, — неплохая мысль, между прочим.