– Ты сильно преувеличиваешь мои возможности.
– Какие возможности? В отношении комаров?
– В отношении людей тоже. Все не так просто.
Мы вышли из задней калитки сада и не спеша побрели к озеру. Комаров и в самом деле хватало, они звенели над ухом, но кусать не отваживались. День выдался жаркий, солнце слепило вовсю, самое время для купания. Народу, однако, почти не было – только рыболов с удочкой сидел в лодке посреди озера, да несколько загорелых дочерна мальчишек плескались у берега вдалеке.
– Будешь купаться? – спросил я.
– Нет, не буду.
– Почему?
– Не хочу. Пойдем лучше малину собирать. Около леса ягод полно. Лесные, мелкие, но очень вкусные.
– Пойдем, – согласился я, хотя ягод мне совершенно не хотелось. Почему бы не согласиться?
Мы продолжили неторопливый моцион вдоль озера, по узкой, на одного человека, тропинке в траве. Женя шла впереди, я смотрел, как двигаются ее упругие ягодицы, обтянутые джинсами, как изгибается при каждом шаге узкая спина, и мне хотелось повалить ее прямо здесь, в заросли лопухов и лебеды. Повалить и зацеловать. На большее меня, каюсь, не хватило бы, после обеда чувствовал я себя дурновато. Нельзя столько есть, нельзя.
– Значит, чистильщики тебя отпустили? – спросила Женя на ходу, не оборачиваясь.
– Ага, особых проблем не возникло.
– Небось, предложили сотрудничество?
– Предложили.
– И ты согласился?
– Согласился. Ты же сама сказала: соглашайся.
– Тебе повезло, легко отделался.
– По-моему, ты преувеличиваешь кровожадность и опасность чистильщиков, – заявил я. – Они обычные менты. А Мозжухин, которого ты расписала чуть ли не как исчадие ада, вообще приятный мужик. Рассказал мне кое-что про подлиз.
Женя резко остановилась и повернулась, я едва не налетел на нее. В глазах ее сверкнули гневные сполохи.
– И что тебе рассказал этот приятный человек?
– Что подлизы – жертвы обстоятельств. Все они в прошлом – дети, больные раком. Им ввели какой-то препарат, и они изменились. Это так, Жень?
– Допустим, так. Еще что сказал?
– Что все фрагранты – либо проститутки, либо мошенники, – выпалил я.
Не хотелось мне это говорить это, но вопрос созрел – болезненный, как нарыв, и нужно было поскорее с ним покончить.
– Ты в это веришь?
– Как я могу верить или не верить, если не знаком ни с одним подлизой, кроме тебя?
– А я кто, по-твоему? – Она уперла руку в бок, зло прищурила глаза. – Проститутка или мошенник?
– Ни то ни другое. Ну что ты, Жень?
– Да ничего я! Все, что говорил тебе этот урод – ложь!
– Его слова показались мне достаточно убедительными.
– Значит, и ты урод! Или дебил!