Происходило это так:
– Ну что, доктор, какую личину желаешь принять? – деловито спросил Родион, стиснув мой подбородок, поворачивая лицо мое во все стороны и внимательно его рассматривая. – Дешевый материалец, – бормотал он, – усредненная российская рожа, за что тебя девки любят? Какая борода тебе больше нравится – длинная, очень длинная, или вообще до пояса? Какой цвет волос предпочитаешь – блондинистый, рыжий, или, к примеру, фиолетовый?
– Фиолетовый.
– Нету такого. Заделаем тебя блондином.
– А тебя?
– Меня тоже.
Я не спрашивал, зачем мы гримируемся – и так было понятно. Теперь, когда я попал в сумасшедшую компанию фрагрантов, до самого конца отпуска мне было не суждено выходить на улицу в природном обличье. Честно говоря, не очень-то верилось, что столь быстрый маскарад может сделать человека неузнаваемым. Но, когда я глянул в зеркало спустя всего лишь десять минут, не узнал себя совершенно. Дмитрий Бешенцев, брюнет от природы, напоминал теперь некоего норвежского шкипера – лохматая рыжеватая борода без усов, пшеничный чуб, падающий на лоб, пыльные космы на ушах, заветренная красная кожа. Не хватало только дымящейся трубки в зубах, и штурвала, сжатого в татуированных верхних конечностях.
– Ну как? – спросил Родион, любуясь своей работой.
– Ужасно. Никогда не думал, что могу выглядеть таким уродом.
– Еще и не таким можешь, гарантирую. В следующий раз разрисую тебя под папуаса.
– Ага. Выглядеть, как папуас – самый верный способ не привлекать внимания в нашем городе.
– Ты Женьку еще не видел, – загадочно заметил Агрба.
Женя гримировалась самостоятельно, запершись в ванной. Когда она вышла в гостиную и увидела меня в бороде, захохотала как ненормальная. Никогда не видел, чтобы она так смеялась. Она показывала на меня пальцем и корчилась от смеха. А я чуть не упал в обморок, увидев, что она сделала с собой.
Действительно, как изменить до неузнаваемости внешность девушки? Бороду ей не приклеишь. Женька решила проблему просто и радикально – прилепила себе нос. Боже, что это был за шнобель! Позже, когда я привык к новому жениному лицу, он перестал казаться мне таким уродливым и неестественным, но в тот момент нос ее поверг меня в состояние шока. Он торчал из лица на полметра вперед, горбатый и острый, как клюв тукана. Жанна Агузарова, Жан Рено и Сирано де Бержерак были по сравнению с Женькой просто безносыми, достойную конкуренцию ей мог составить разве что Буратино. К тому же на голове Жени сидела копна черных завитых кудряшек – уже не белочка, а крашеный ваксой пудель кавказской национальности. На верхней губе Жени отчетливо выделялась темная полоска – усики… э… уточняю – женские усики. Отвратительно!