Открыв дверцу, назвала кучеру адрес Кенана. Даже не взглянув на нее, слуга фыркнул и пожал плечами. Занавески на окнах были опущены, она оказалась внутри в полной темноте. Потянулась к окошку и вдруг почувствовала, что в грудь ей ткнули куском холодного металла.
– Присоединяйтесь, мисс Бедгрейн. Не бойтесь револьвера. Я не намерен стрелять, – пообещал лорд А'Корт. – Просто так вы будете более сговорчивой и, возможно, оцените, как я умею обращаться с женщиной.
Одной рукой в перчатке он прижал ее к сиденью, а другой, отдав приказ кучеру, захлопнул дверцу. Свистнул хлыст, и лошади помчались вскачь.
– Наших слуг не подкупить. Что вы сделали с кучером?
– Меня утомляют все эти разговоры о простолюдинах. Может, заведем светскую беседу?
– Я требую, чтобы вы остановили карету, – выпалила Уинни, прежде чем поняла, что не стоит сейчас так горячиться.
В темноте она едва различала А'Корта, но вдруг внезапная боль словно осветила ей взор. Съежившись, Уинни попыталась понять, что произошло. Оказывается, он снял перчатку и ударил ее голой рукой. Она дотронулась до щеки: на ней горела царапина, оставленная его перстнем.
Разозлившись на себя, что так глупо попалась в его руки, но не теряя мужества, она дерзко сказала:
– Бить женщин – единственное, на что вы способны, извращенец! Теперь, когда под рукой нет жены, сойдет любая другая беззащитная женщина.
От следующего удара у нее искры из глаз посыпались.
«Черт», – чуть не вырвалось у нее. Закрыв ноющую щеку ладонью, Уинни молчала. Никто в жизни не поднимал на нее руку. Назойливым братьям она противостояла словом, и это всегда срабатывало. Эггер… тот был не в счет. Но А'Корт, судя по его состоянию, всю душу из нее выбьет, пока они будут ехать.
Тяжело дыша от дикой ярости, он торжествующе проговорил:
– Я был прав. Вы прятали ее. А я думал, что она могла уехать плакаться к матери. Хотя в прошлый раз, когда она так поступила, мать любезно вернула ее обратно. Жаль, что вы так мне не посодействовали.
Уинни зажмурила глаза, ощутив отчаяние, в котором, должно быть, пребывала и Брук. Как мать могла «вернуть» дочь к мужу, который избивает ее? Рука Уинни интуитивно соскользнула на живот. Она испугалась за ребенка. Человек, который бил свою собственную жену до тех пор, пока она не потеряла ребенка, не проявит жалости к чужой женщине.
От его молчания она начала волноваться еще сильнее. Вжавшись в сиденье, напряглась всем телом в ожидании нового удара. Она считала его неуравновешенным, и его действия это подтверждали. Почему А'Корт не спросил, где находится Брук? Вопрос вертелся у нее в голове, не давая ей покоя, но, вдруг вспомнив, что он сказал, Уинни все поняла.