И когда однажды она приехала к нему, он почувствовал себя прекрасным принцем и был счастлив достаточно долго… Ровно три года.
«Вот такая ерунда», — подумала Тоня, вешая трубку. Она только что поговорила с мамой. И с Пашкой.
И ей стало обидно, что она сейчас так далеко от них. И вместо Пашки сидит Шерри. Она даже попробовала пожалеть свой подарок — но из этого ничего не вышло.
Она даже подумала, что ей почему-то совсем не обидно. Как будто эти духи и были предназначены для Шерри…
— Ты чай будешь? — спросила Шерри.
— Буду, — покорно ответила Тоня, хотя ей совсем не хотелось никакого чая. И еще ей совсем не хотелось разговаривать с Шерри. Она просто боялась с ней разговаривать. Вдруг что-нибудь вырвется ненароком?
Про Бравина этого…
При одном только воспоминании о нем ее передернуло. Даже тошнота подступила к горлу…
Эта круглая голова с оттопыренными ушами и взгляд — самоуверенный и трусоватый… И почему такими вот взглядами обладают все, кто хочет показаться круче и сильнее всех?
А поэтому, наверное, что — жалкие на самом-то деле личности…
Трусливые, жалкие и… В общем, чудаки на букву «м».
И она даже рассмеялась, потому что стало немного легче. Не дура же Шерри, в самом деле… Должна разобраться, что перед ней за уродец…
А потом подумала — а если нет? Любовь, как известно, горазда обожествлять козлов. И Шерри так и будет сходить по нему с ума. Пока она не знает, что с Бравиным все, конец, поэтому ей кажется, что все зависит от нее. А что будет потом, когда правда встанет перед ней и она поймет, что ничего от нее уже не зависит?
Тоня поежилась. Сама мысль об этом казалась ей страшной. Лучше и не думать об этом сейчас. Потом как-нибудь… Когда уже не будет возможности спрятаться от нее, мысли этой… «Вот тогда и подумаю», — сказала она себе, решительно прогоняя из сознания отвратительную бравинскую физиономию.
И тут же, в отдалении будто, кто-то тихо сказал: «Ах, дура ты, Тонька, дура… Вот отработала из-за своей подруги, стоишь теперь за плитой, а та и делать ничего не стала… Голову себе ее проблемами забиваешь, своих будто нет… Кто о тебе-то подумает? Сейчас будешь весь вечер стоны ее слушать, вместо отдыха честно заработанного, нет чтоб телевизор посмотреть или книгу почитать…»
Она привыкла уже к разговорам с самой собой и признала правоту в этих словах, но ответила: «Ничего, в конце концов, я же не самое главное…»
«А она что, самое главное? — тут же усмехнулось Тонино „альтер эго“. — Вот сейчас тебе тут стенать про здоровье начнут голосом полузадушенным, а у тебя самой будто стальное это самое здоровье… И духи ей отдала… Что у тебя дома, склад, что ли? Дура ты, Тонька…»