Он найдет это важное, иначе нет смысла.
Нет смысла в этом мельтешении во имя денег, секса, или — человек и в самом деле только разновидность животного?
Нет! Даже животные умеют любить.
И чем дальше он шел по жизни, чем глубже подчинялся законам этого мира, тем глубже становилось в нем чувство, что это все должно быть не так, что человек не может и не должен жить так…
Тогда-то он и оказался в храме. Служба уже кончилась, он стоял одинокий и боялся — сам не зная чего, и почему-то ему было тут хорошо, но он все равно боялся — словно продолжал делать что-то запретное…
И вот тогда его взгляд остановился на Ней. Мягкое лицо, с теми тончайшими чертами, которые бывают лишь на иконах, и взгляд был живым и теплым… А рядом стояла совсем юная, тоненькая девушка в монашеской одежде, и ее лицо показалось ему очень похожим на образ, точно мягкое Его свечение тронуло и лицо этой девушки, превращая его в Лик.
Он не смел дышать, опасаясь, что дыхание разрушит это чудо. Девушка молилась. А он почему-то подумал, что ему очень хочется, чтобы она помолилась и за него, и еще он осознал, что за него никто не будет молиться — его мать и отец были убежденными атеистами, а кто еще его любит на этой земле?
И такой тяжелой, такой непереносимой была эта мысль, что он чуть не задохнулся и выбежал прочь, боясь заплакать.
Теперь, вспомнив о том случае, он понял, почему ему не дает покоя его незнакомка из автобуса…
Она была похожа на ту монахиню. Такое же выражение лица, такая же тонкость черт, и… Почему-то пришло в голову вот что — она за него, Диму Воронова, помолилась бы.
Она бы молилась за него день и ночь, теплыми самыми молитвами, и показала бы ему путь. Нашла бы смысл. И подарила бы — радость…
Рядом с ним же была Лора, женщина, которая не захочет никогда молиться.
— Лора, ты…
Он подумал, что вопрос повиснет в воздухе — в лучшем случае. В худшем — вызовет смех.
— Что?
Ее пальцы нежно коснулись его глаз, потом губ. Он молчал, не решаясь заговорить.
— Ты что-то хотел сказать или спросить?
— Лора, — решился он наконец, — а ты молишься? Хотя бы иногда?
Вопреки его ожиданиям, она не засмеялась. Она задумалась, немного удивив его этим, — на секунду ее лицо стало похожим на лицо ребенка, которому задали вопрос, на который он не знает ответа.
— А кому? — подняла она на него глаза.
— Что значит — кому? — переспросил он.
— Кому надо молиться? — улыбнулась она.
— Богу, святым, ангелам…
— Бог умер, святые ушли, а ангелы улетели, — тихо, без улыбки, сказала она. — По последним данным разведки, небеса пусты. Мы перестали быть интересны хоть кому-то, даже летающие тарелки там больше не показываются…