Все, что мне оставалось, - это лечь. Я лег, и звон пружинного матраса прозвучал, как выстрел из ружья в запертой комнате. Я затаил дыхание. Сердце колотилось чуть ли не в самой глотке. Саманта лежала неподвижно спиной ко мне. Я натянул одеяло и повернулся к ней. Меня обожгло женским теплом. Ну!..
Я вытянул руку и коснулся ее ладонью. Шелковая ночная рубашка была теплой. Моя рука легла на ее бедро. Она не двигалась. Примерно через минуту моя рука скользнула вперед и принялась за работу. Пальцы медленно, умело и осторожно разводили огонь.
Она пошевелилась, легла на спину и сонно пробормотала:
- Ах, дорогой... О Господи... Какой же ты...
Я, разумеется, не раскрывал рта и не оставлял своего занятия..
Прошло две минуты.
Она не двигалась.
Еще минута. Еще.
Не шелохнется! Сколько же она так будет лежать?!
Я удвоил усилия.
Почему же она молчит? Что за странная скованность, отчего она как замороженная?
Как вдруг я понял. Про Джерри-то я и позабыл! Я так распалился, что все его инструкции вылетели у меня из головы. Я действовал не в его стиле, а так, как привык! Его система была гораздо сложнее. До смешного. До бессмыслицы. Но она-то была приучена именно к ней! А теперь заметила, что что-то не то, лежит и пытается догадаться, в чем дело.
Но было уже поздно менять что-нибудь. У меня не оставалось иного выбора, как продолжать в том же духе.
И я продолжал. Женщина сжалась, как закрученная пружина. Я ощущал ее искрящее напряжение. У меня выступил пот.
И тут она негромко застонала.
В моем мозгу пронеслись жуткие картины: что, если она больна? Если у нее сердечный приступ? Может, мне лучше убраться, пока не поздно?
Она застонала громче и неожиданно с криком "Да, да, да, да, да!!!" взорвалась, как бомба, у которой огонь дополз по бикфордову шнуру к взрывчатке. Она обхватила меня обеими руками и набросилась, как лютый тигр. Или тигрица.
Я и не представлял себе, что женщина способна на то, что делала со мною Саманта. Она превратилась в смерч, слепящий вихрь, вырвала меня с корнем и понесла в небесные края, о существовании которых я и не подозревал.
Я оставался пассивен. Я ничего не мог. Я был беспомощен, как щепка в водовороте, как ягненок в когтях у льва. Еще хорошо, что я вообще не задохнулся.
Я полностью подчинился бешеной фурии, и шторм бушевал, не переставая, десять, двадцать, тридцать минут - кто мог измерить? Я здесь не собираюсь никого развлекать описанием пикантных подробностей, я не перебираю грязное белье в присутствии посторонних. Не обессудьте, и надеюсь, что моя сдержанность никого не разочарует. Что касается меня, то разочарованием и не пахло. В завершающем пароксизме я испустил вопль, который должен был поднять на ноги весь квартал, и с этим воплем я кончился. От меня осталась сморщенная пустая кожура.