Баррет МакКлэйн сидел в одиночестве в южном внутреннем дворике на ранчо Тьерра дель Соль. Он подозвал молчаливую служанку-мексиканку, которая стояла возле стола:
— Подай мне только кофе, Делорес, и можешь идти, пока мисс Эмили не присоединится ко мне.
— Si, — сказала с улыбкой на темнокожем лице Делорес и, часто кланяясь, скрылась в гасиенде.
Солнце только-только взошло. Баррет МакКлэйн вставал каждое утро до восхода. Так было с детства, и так будет, пока он жив. Годы упорного труда, ранний подъем и ранний отход ко сну — это уже стало привычкой. Трудно было бы это изменить. Богатый и сильный, Баррет МакКлэйн уже не работал так тяжело, как раньше, но он все еще железной рукой вел управление огромным ранчо, расположенным на юго-западе Техаса, и ничто не могло ускользнуть от его пытливого взгляда. Пятьсот тысяч акров земли, стада скота численностью в сорок тысяч голов, табуны в семьсот лошадей, сто наемных погонщиков-вакеро и ковбоев, пятнадцать домашних слуг и садовников и внушительно раскинувшаяся гасиенда, крытая красной черепичной крышей, — все это создавало настоящую империю, одну из самых крупных во всем Техасе.
Баррет МакКлэйн любил сидеть в южном внутреннем дворике тихим утром, мысленно окидывая взглядом свои огромные владения. Его тонкие губы под белыми усами, всегда аккуратно подстриженными и ухоженными, растягивались в довольную улыбку при мысли, что все это богатство принадлежит ему. Все. От многомильного пространства земель до откормленного быка чистых кровей, от опытнейшего погонщика до тяжелой резной мебели. Все и вся принадлежит ему.
И вот сейчас он имеет возможность прибавить еще одно сокровище к своей коллекции. Баррет МакКлэйн отхлебнул кофе и оглянулся кругом, чтобы удостовериться, что он находится в полном одиночестве. Улыбнувшись, он отодвинул чашку в сторону и сунул руку в нагрудный карман. Двумя пальцами достал оттуда маленькую фотографию. С грубоватой нежностью Баррет положил ее перед собой на белую льняную скатерть.
Улыбаясь, на него смотрела одна из самых прекрасных девушек, которую он видел за свою долгую жизнь. Ее волосы были степенно убраны тяжелым узлом на голове, что могло бы заострить черты любой другой женщины. Но не этого дитя. Строгая прическа только подчеркивала точеные черты ее лица, огромные сияющие глаза, маленький, слегка вздернутый, носик, подбородок с очаровательной ямочкой, полный цветущий рот, длинную лебединую шею. Она сидела, сложив руки на коленях, в платье, закрывающем ее маленькие ножки, узкие плечи, тонкую талию и округлую полную грудь.