Пока Остин спорил с собой, Сюзетта, сидевшая верхом в дамском седле, остановила свою кобылу Глорию на склоне близлежащего холма и обвела взглядом пришедших в движение животных. С безопасного расстояния она с восхищением наблюдала, как ковбои уверенно выводят стадо, направляя его через луг. Когда взгляд ее скользнул по широкой груди и мускулистым рукам Остина, он повернулся в седле, натянул поводья огромного серого коня, и Сюзетта поняла, что он увидел ее. Повернув лошадь, Остин что-то сказал Тому Кэпсу. У Сюзетты перехватило дыхание: Остин направлялся прямо к ней. Теперь уже не было смысла притворяться, и, когда он приблизился, девушка обезоруживающе улыбнулась.
Остановив коня рядом с ней, Остин коснулся кончиками пальцев шляпы и подмигнул:
— Милая, я считаю, что ты — самое прекрасное существо на свете.
— Вы и сами великолепны.
— Дорогая моя, после таких слов мужчине очень трудно вернуться к своим обязанностям. — Он протянул ей руку в перчатке.
Сюзетта подала ему свою, и Остин поднес ее к губам, тихо прошептав:
— Произнеси слово «дорогой», и я никуда не поеду.
Сюзетта вырвала руку.
— Остин Бранд, что за глупости вы говорите! Что это на вас нашло?
— Извини, Сюзетта. Я вел себя глупо.
— Я не хотела, Остин… то есть я…
— Я прекрасно понимаю, что ты имела в виду, дорогая. Мне нужно ехать. Пожалуйста, будь осторожна. Увидимся через три месяца. — Остин пришпорил коня и галопом понесся к стаду.
Что ж, Сюзетта права. Хорошо, что девушка открыла ему свои мысли — это облегчит дело. Она останется для него дочерью умершего друга, только и всего. Естественно, Остин будет заботиться о ней, но только как о дочери, опекать девушку в память о Блейке Фоксуорте — вот и все.
Перегон скота был тяжелым и опасным делом, и Остин работал наравне со своими людьми. Он весь день оставался в седле; спина его ныла, голова болела, а глаза слезились от пыли, вздымаемой тысячью копыт.
С каждой неделей усталость погонщиков возрастала. Остин тоже измучился, но не настолько, чтобы выбросить Сюзетту Фоксуорт из головы. Он думал о ней днем, под палящими лучами солнца, и ночью, лежа в своем спальнике и устремив взгляд в усыпанное звездами небо.
В конце июля Остин и его люди поместили скот в загоны в окрестностях Абилина. Окончательный подсчет несказанно обрадовал Остина: потери были минимальны, скот здоров и более упитан, чем тогда, когда они покидали Джек-Каунти.
Все ковбои отправились в город, сгорая от желания принять ванну, побриться и хорошо провести время. Остин и Том Кэпс смотрели, как они уходят с криками и свистом; двое самых молодых размахивали шестизарядными револьверами.