Филипп заметил, что Эльвина не спит, подошел к постели и, прищурившись, посмотрел на нее. Поскольку солнце палило уже с утра, Эльвина лежала обнаженная. Он смотрел на нее так, словно именно она была причиной его злоключений.
— Я собираюсь пригласить сюда своего оруженосца. Он молод и хорош собой. Советую тебе прикрыться, когда он появится. Иначе сегодня он будет мне не помощник.
Эльвина повиновалась. По опыту она знала, что означают подобные утренние посещения.
— Вы готовитесь к битве, милорд?
Филипп поморщился.
— Я не стал бы называть это битвой, но хотел бы, чтобы все обстояло именно так. Будь на то моя воля, я бы разбил этих мошенников в пух и прах без лишних церемоний. Мой меч жаждет крови, но, кажется, на сей раз крови ему не видать.
Филипп вышел из шатра, перебросившись парой слов с караульным, а когда он вернулся, Эльвина лежала под покрывалом, прикрывшись еще и меховым пологом так, чтобы ее совсем не было видно. Филипп одобрительно кивнул.
— Если вы не собираетесь драться, милорд, зачем приглашать оруженосца?
— Я здесь не ради того, чтобы дышать воздухом. Генрих велел сровнять с землей этот замок, а владелец замка, очевидно, против того, чтобы свершилась воля короля. Он не имел права строить этот замок, так как захватил эту землю у своего убитого соседа. Поэтому по закону эти земли принадлежат короне. Вряд ли нынешний хозяин замка примет свою незавидную судьбу покорно. Стефан избаловал баронов, но и Генрих предпочитает договариваться с ними. Только если иного пути восстановить справедливость нет, отдает приказ воевать. Так что мне предстоит либо убедить нечестивца освободить земли, либо разрушить замок с минимальными потерями со своей стороны. Ну что, удовлетворил я твое любопытство?
Даже если любопытство Эльвины не было удовлетворено полностью, для вопросов времени не оставалось, ибо в шатер вошел оруженосец. Филипп начал облачаться в доспехи: кожаную, подбитую конским волосом куртку со шнуровкой, кольчугу и шлем.
Увидев своего рыцаря в боевом облачении, Эльвина вздохнула: могучий и величественный, даже красивый, такой, каким она представляла его по рассказам леди Равенны, каким мечтала его увидеть. Увы, все, что делало Филиппа прекрасным воином: бесстрашие, решимость и суровость нрава, — создавало непреодолимые трудности в мирном общении с ним. Этот человек понимал только язык войны.
Он вышел из шатра, не удостоив Эльвину и взглядом. Никаких сентиментальных слов, никаких обещаний. Мужлан, не способный на нежные чувства. Эльвина, проводив Филиппа недовольным взглядом, встала и надела тунику, которую смастерила из его рубашки. Затем женщины принесли ей еду.