Пэйс почувствовал в желудке жгучую судорогу, но анализировать ощущения времени не было. Это война, явная и беспощадная. Он может лишь следить за тем, Чтобы его люди выполняли необходимые приказы. А Хомер был их врагом.
Рабы исчезали в кустарнике и небольшом леске поодаль. Отнеся стонущего надсмотрщика в его жилище, Пэйс бросился в Большой дом к конторке, в которой хранились купчие на рабов.
Здесь и находился Роберт. Он совал толстые пачки бумаг в карманы сюртука, а также в большой патронташ. Пэйс помог ему опустошить стол.
С верхнего этажа раздавались испуганные женские голоса матери Хомера и горничной. Пэйс дернул Роберта за руку, подхватил патронташ и побежал.
– Хомер мертв, и неизвестно, выживет ли надсмотрщик.
Хотя эти слова прошептали через прилавок Джози, Дора их тоже услышала, но притворилась, что ничего не поняла. Неизвестно, предназначалась ли эта новость только для ушей Джози. Но в городе вряд ли подозревают в случившемся участие Пэйса.
– А где же рабы взяли ружья? – спросила с наигранным простодушием Джози.
– Кто-то им помогал, – нетерпеливо отвечал голос. – Кто-то вошел к ним и всех освободил, а они взбесились, получив волю, как свиньи, вырвавшиеся из загона. Теперь, узнав вкус крови, они всех нас поубивают прямо в наших постелях.
Дора подумала, что ничего нелепее она не слышала за все утро. Будь она такой сбежавшей рабыней, она сразу же устремилась бы к реке. Задерживаться и мешкать, чтобы отомстить белому, никак бы не взбрело ей в голову, тем более что самые ненавистные из белых были уже мертвы или умирали.
– Джози в ужасе ойкнула. Она поверила истерическим страхам говорившей. Вздохи и встревоженные голоса подтвердили, что страх чувствует не только она. Сегодня ночью все эти женщины будут дрожать в своих постелях. А это возбуждает даже больше, чем чтение на ночь романа с готическими кошмарами, но сейчас время не располагает к возвышенным литературным страхам.
Дора помалкивала. Если повезет, несколько спокойных дней сведут на нет эти страхи, и все вернется в нормальное русло. Если же нет, то в последующие ночи нескольким несчастным перережут горло и паника выльется в охоту за ведьмами. И про себя она взмолилась, чтобы на город обрушился многодневный ураганный ливень и ночью все сидели по домам, заперев двери. Ее поламывало, и она пожалела, что не послушалась Пэйса и снова приехала в город. От сидения на неудобном стуле у Доры затекла спина, и ребенок в животе лежал тяжелым грузом. Ей невыносимо хотелось встать и безостановочно ходить по лавке, но другим женщинам при виде ее живота станет дурно. Ей не подобает быть на людях в таком положении.