– Мне не удалось выручить ту сумму, на которую я надеялась!
Я почти слышала скрежет ее «Паркера» во время подписания бумаг в домике на пляже.
– Я вполне здорова, Фей. Спасибо, что позвонила. Спохватившись, она исторгла из груди вздох сочувствия, но продолжала гнуть свое:
– Адвокаты дорого обходятся, Ванда, ты сама знаешь. После всех выплат я, можно сказать, остаюсь на нуле.
– Значит, мне причитается половина этого нуля.
– Но, Ванда! – Фей нервно хохотнула. – Ты ведь это не всерьез, да? Какая половина? Вспомни, ведь на воздух взлетел мой бизнес, дело моей жизни!
– Вместе с моей задницей. А ты, между прочим, в это время прохлаждалась в ближайшем баре с молочным коктейлем в руке.
Эту маленькую деталь я выяснила совсем недавно и сгорала от желания бросить Фей в лицо. Ради такого можно поступиться и причитающимися деньгами.
– Я не прохлаждалась! – взвизгнула она. – Я разменивала деньги! У меня не было мелочи на звонок в газовую компанию!
Я бросила трубку, немного поразмыслила и отключила связь на распределительном щитке. В ушах, словно по заказу, тут же зазвучала проклятая мелодия, но я сделала телевизор погромче и пошла на кухню – смотреть в распахнутый холодильник, что обычно делала в семь часов вечера.
Неделя была кошмарная. Не в настроении готовить и даже сервировать, я ела преимущественно из банок и упаковок прямо на ходу, так что теперь холодильник мог похвастаться только остатками клюквенного морса и баночкой оливок с анчоусами, которые непонятно откуда там взялись (я решительно не помнила, чтобы их покупала). «Покажи мне свои запасы продуктов – и я скажу, кто ты». На данный момент обо мне просто нечего было сказать.
Время, проведенное перед опустошенным холодильником, странным образом всколыхнуло мою память. К примеру, я вспомнила Дебби Мэйн, соседку по общежитию с первого курса, которая умела найти положительный момент абсолютно во всем. Думаю, она бы сказала, что пустые полки – добрый знак. Так сказать, чистая доска, и в моей власти вывести на ней новые письмена, дать жизни новый толчок, отоварившись продуктами лучшего качества, известных марок и за более высокую цену – то есть переоценить ценности. Что-нибудь в этом роде.
Я представила, как с широченной улыбкой покупаю авокадо и карамболу… и возненавидела Дебби всеми фибрами души.
Вообще-то я и раньше ее ненавидела, но втайне, а в общении с ней была неизменно дружелюбной. Иначе было просто невозможно. Грубить таким людям – все равно что пинать папу римского. Однако необходимость долгое время терпеть присутствие Дебби, слушать ее и говорить с ней оставила след в моей ранимой душе. Что-то вроде неизлечимого солнечного ожога.