Прослушав сообщение, Мегар успокоился и даже дружески улыбнулся.
И тут-то и случилась беда. Господин Ванек отметил, что стоит хорошая погода.
Такое нельзя было говорить.
Турок, надо полагать, понял как-то по-своему, ибо при замечании о погоде вошел в неописуемый экстаз: он бил себя в грудь кулаками, завывал, клялся в чем-то и плакал навзрыд.
– Простите, умоляю вас, – смущенно бормотал господин Ванек. – Я беру свои слова обратно и готов признать, что погода чересчур засушливая, ветреная и даже, если вас так больше устраивает, ожидаются заморозки на почве.
– Ты собака, неверный, – завыл турок и обхватил шею Ванека, – ты не знай, кто я!
– Но тогда скажите, что вы за зверь, и я буду разговаривать как надо, – пытался успокоить турка господин Ванек.
Охранник, который принес ужин, спас Ванеку жизнь. И в самое время, так как громадный Мегар, проливая горькие слезы и проклиная собрата по несчастью, колотил его головой о дверь камеры.
Мегар частенько дубасил господина Ванека, ибо при одном взгляде на секретаря впадал в экстаз. И секретарю стало ясно, что если ему не удастся в самое ближайшее время отыскать переводчика, турок его рано или поздно прикончит.
Пришло меж тем сообщение от Горчева: шеф просил еще немного потерпеть. К записке были приложены квитанции о внесении денег в банк.
Господин Вюрфлн, которого мода на «файв о'клок» довела до разорения, а потом и до иностранного легиона, из малопонятных соображений полагал, что он должен держаться как можно ближе к господину Ванеку, и сверх всякой меры утомлял несчастного, замордованного секретаря.
– Мы – люди достойные, – шептал он Ванеку на полигоне, пока они вместе лежали в луже.
Почему-то всякий раз, как сержант командовал «ложись», можно было с полной уверенностью знать, что перед господином Ванеком либо лужа, либо яма.
– Поверьте, здесь, в луже, все мы одинаково свиньи, что один, что другой, – отвечал Ванек..
– Пожалуйста, не говорите во множественном числе.
– А что? Здесь я не лучше вас.
– Но ведь у нас родственные души.
– Вы полагаете, что вы – мой духовный дядя или духовная бабушка?
– Художник не может не любить танец.
– Вероятно, – передернул плечами господин Ванек.
– Музыканты и живописцы тоже.
– А также каменотесы и балетные танцоры. Почему вы постоянно об этом твердите?
– Послушайте, – господин Вюрфли ухитрился проползти по луже чуть ближе к Ванеку, – давайте вместе дезертировать.
– Месье, корреспондент умирает, но не нарушает присягу.
– Вы еще и корреспондентом работали, господин Тинторетто?
– Прошу вас, избегайте этого безобразного слова, если хотите, чтобы мы беседовали и в других лужах.