Но Фрэдди молчал, а к бушующему в нем гневу добавилось еще одно чувство, окончательно переполнив чашу терпения. Поведение Кэтрин казалось ему изменой. Да, именно так называется поведение этой женщины, сидящей перед ним с ребенком на руках. Она была по-матерински нежна и заботлива с Джули, которая отвечала ей полной взаимностью. Малышка тыкалась носиком ей в лицо, засовывала в рот ее волосы и радостно улыбалась. Прекрасное взаимопонимание! Идиллия, черт побери!
— Если ты хочешь это отродье, — произнес граф, с трудом преодолевая сдавливающие горло спазмы, — ты должна расплатиться за нее. В моем распоряжении осталось еще двадцать девять дней.
Совместный ужин если и не был ужасным, то по крайней мере весьма неприятным. Кэтрин надела одно из своих новых платьев из голубой саржи. Перед ужином она зашла в детскую и помогла уложить Джули. Малышка обслюнявила ей плечо, и граф, конечно, это заметил.
— Если у тебя проблема с гардеробом, Кэтрин, то по крайней мере позволь мне видеть тебя прилично одетой.
Она улыбнулась вежливой, безразличной улыбкой, которая явно рассердила его еще больше.
После появления графа в детской и его ужасного заявления чувства Кэтрин метались от гнева до отчаяния и страха. Сейчас ее мысли были сосредоточены на одном. Пока она не приняла окончательного решения, нельзя позволить великолепному графу Монкрифу повлиять на нее. Она не должна бояться его гнева. Как бы он ни злился, она постарается быть спокойной.
Так они и продолжали свой ужин. Граф был раздражен, но Кэтрин переносила его скверное настроение с исключительной вежливостью и даже с улыбкой. Когда граф приказал отправить на кухню блюдо, которое пришлось ему не по вкусу, она, не обращая на него внимания, поблагодарила Нору за сочную баранину.
Лишь один раз она позволила себе язвительное замечание. Графу не понравилось принесенное лакеем вино. Он выбранил беднягу и распорядился, чтобы Таунсенд вылил все имеющиеся в доме бутылки с этим напитком.
— Это не твоя вина, — сказала Кэтрин лакею, не обращая внимания на его смущение. — Твой хозяин — само совершенство и все вокруг должно ему соответствовать.
— Кэтрин… — начал граф, но ее презрительная улыбка остановила его. Она даже отвернулась от него.
Кэтрин завела праздный разговор о красоте снега, освещенного лучами заходящего солнца, но граф ответил ей лишь ворчанием и фырканьем. За ужином он опустошил целую бутылку вина, принесенную Таунсендом, и, конечно, другого сорта, кроме того, граф выпил еще несколько бокалов портвейна. Кэтрин удержалась от замечания по поводу его любви к хмельным напиткам, а граф не сказал ей, что редко притрагивается к спиртному, и только здесь, в Мертонвуде, изменил этому правилу.