Эти четыре предмета свидетельствовали о том, что ее некогда любили. Ее мать, гувернантка и Дуглас.
Она взвесила в руке дневник — небольшую, переплетенную в кожу тетрадь. Для столь маленькой вещи он обладал поистине огромной силой причинять боль. Возможно, для нее было бы лучше, если бы он сгорел в пламени. Слишком мучительно было перечитывать написанное полной надежд юной девушкой. Жанна неохотно открыла дневник.
«Сегодня Дуглас поцеловал меня. Я думала, мое сердце разорвется от восторга. Никто не сказал мне, что поцелуи так прекрасны. Я едва дышала, ослабнув в его объятиях и чувствуя себя так, словно мой рассудок отделился от тела. Отец Хатон говорит, что Бог наказывает грешников, которые вкушают плотские наслаждения до брака, и теперь я знаю почему. Так трудно отказаться от поцелуев Дугласа».
Она перевернула несколько страниц.
«Мои ноги не касаются земли, а сердце парит на крыльях. Неужели любовь превращает простых смертных в ангелов? Мне кажется, я достигла блаженства и могу разговаривать с самим Богом. Я люблю его, Господи. Мне нравятся его смех и озорные искорки в глазах. Мне нравится страстность, с которой он спорит, несмотря на его чудовищный акцент. Я люблю морковку, потому что ее любит Дуглас, и птиц, потому что его голубые глаза сияют, когда он слушает их пение».
Жанна распластала пальцы по странице, словно могла ощутить эмоции, переполнявшие строчки, выведенные затейливым почерком. Ее грудь снова сжалась от любви и боли.
Она была не в силах читать дальше. Даже не переворачивая страницу, она знала, что там написано:
«Кажется, мое время пришло. Мне страшно и в тоже время радостно. Жаль, что я не могу сообщить Дугласу, что у нас будет ребенок. Как он воспримет эту новость?
Надеюсь, я стану хорошей матерью, и молю Бога, чтобы отец простил меня, когда увидит своего внука. Почему-то я уверена, что Дуглас вернется ко мне».
На следующий день Жанну отправили в монастырь.
Ее падение было внезапным и сокрушительным. Еще вчера ее отец был терпимым и снисходительным, а сегодня превратился в жестокого тюремщика. Их отношения необратимо изменились. Да и могло ли быть иначе? Он пожертвовал своей дочерью ради чистоты крови, ради собственной гордыни.
Упаковав дневник, Жанна закрыла саквояж и вышла с ним из комнаты.
Прежде чем спуститься с лестницы, помедлила, прислушиваясь. Со второго этажа доносились голоса, и Жанна поняла, что Хартли разговаривает с Алтеей. Он изображал из себя заботливого мужа, прежде чем подняться в комнату гувернантки.
Она медленно сошла вниз, стараясь не производить шума.