Если бы она могла, остановила бы это мгновение, чтобы оно длилось вечно. Когда-то они скрывались от окружающего мира. Теперь они таятся друг от друга.
Дуглас отстранился и коснулся ее щеки мучительно знакомым жестом, возбуждавшим так много воспоминаний.
— Вы плачете? — тихо спросил он.
Жанна могла лишь кивнуть. Она была слишком переполнена чувствами, испытывая горе и восторг, печаль и радость одновременно. Невероятно! Дуглас пришел соблазнить ее, а она заливается слезами.
Годами ей внушали, что ее бессмертная душа безвозвратно погублена, что ее ждет адская бездна. Стоя перед своими обличителями, Жанна признавалась во всех мыслимых грехах, соглашаясь, что она недостойна и ущербна.
Сам искуситель сидел сейчас на краешке ее кровати, ожидая, что она отвергнет его. Но как она может отказать своей потребности в любви? Своему одинокому сердцу?
Дугласу?
Жанна открыла глаза и обхватила его лицо ладонями, вглядываясь в его черты, словно могла видеть в темноте.
Она не находила слов, чтобы сказать ему, каким красивым мужчиной он стал. Юношей Дуглас был поразительно хорош, с голубыми глазами и черными волосами, но от взгляда на этого мужчину захватывало дух.
Два дня назад, когда Жанна впервые увидела его, ее захлестнули мучительные воспоминания, связанные с утратой невинности, свободы и ребенка. И все же любовь к Дугласу была самым чудесным событием в ее жизни. Те месяцы в Париже подарили ей достаточно счастливых минут, чтобы поддерживать ее на протяжении десяти лет.
И она хотела еще.
«Подари мне воспоминания, — безмолвно молила она, — ради которых я могла бы жить дальше. Подари мне что-нибудь, что я могла бы вспоминать в долгие одинокие часы, пока не умру. Твои поцелуи, ощущение твоего тела, отголоски любви, такой сильной, что она перевернула всю мою жизнь».
Слова были слишком ненадежны, а правда слишком мучительной, чтобы произнести ее вслух. Казалось, проще выразить ее губами, пальцами и руками. В память о девушке, которая отдала так много и все потеряла.
Когда Дуглас наконец поцеловал ее, Жанна снова ощутила себя шестнадцатилетней. Снова наступило лето, сад пестрел цветами, и они с Дугласом устроили себе ложе под развесистой ивой. Он расстелил на траве одеяло, которое она утащила из гладильни. Они занимались любовью в утреннем тумане под шум дождя, шуршавшего в густой листве дерева.
Дуглас учил ее целоваться, и она оказалась способной ученицей. Слегка отстранившись, Жанна спросила:
— Ты любишь меня, Дуглас?
Он улыбнулся, и она увидела ответа его глазах.
— Да, — сказал он, склонившись, чтобы снова поцеловать ее. — Всем сердцем, — произнес он, чередуя слова с поцелуями. — Всей душой и рассудком.