Даже гнев от его предательства не причинил ей таких страданий, как то, что она испытывала сейчас.
К счастью, они наконец добрались до детской. Жанна открыла дверь и выпустила руку Дэвиса. Он повернулся и посмотрел на нее с недетским пониманием в глазах:
— Вас тошнит, мисс, да? Наверное, это из-за рыбы.
Маме всегда делается от нее плохо. Вот почему кухарка больше не готовит для нее рыбу. Я говорил вам, что, если вы заставите меня есть эту гадость, я тоже заболею.
— Ты не заболеешь, Дэвис, — возразила она. — И я тоже. Просто я немного устала.
— Мы не пожелали маме спокойной ночи, — напомнил мальчик с плаксивыми нотками в голосе. В любой другой вечер Жанна одернула бы его, но не сегодня. В данный момент она хотела лишь одного — уложить его в постель и уединиться в своей комнате.
— Твоя мама спит, не стоит ее беспокоить. — Да простит ей Бог эту ложь.
Дэвис явно не поверил ей, но Жанне было не до этого.
Она помогла ему подготовиться ко сну и рассеянно выслушала его молитвы. Еще в монастыре Жанна перестала молиться. Сцепив перед собой руки и склонив голову, она застывала в молитвенной позе. Но ее мысли были не о Боге, а о Дугласе.
Подоткнув одеяло, она погладила Дэвиса по лбу, как делала это каждый вечер. И как обычно, он отстранился от ее руки, несклонный к открытым проявлениям привязанности.
Жанна погасила свечу, стоявшую на ночном столике.
— Спокойной ночи, Дэвис, — сказала она, направившись к двери.
— Спокойной ночи, мисс.
Бросив последний взгляд на мальчика, Жанна закрыла дверь и двинулась по коридору к своей спальне — крохотной комнатке с покатым потолком. Там стояли узкая кровать, гардероб и комод. Выросшая в роскоши аристократка, которой она была когда-то, пришла бы в ужас от тесноты и обшарпанной мебели, но теперь она воспринимала эту комнату как вполне приемлемое место уединения. В монастыре она довольствовалась гораздо меньшим, не говоря уже о путешествии из Франции.
Жанна подошла к окну и открыла его, впустив теплый ночной воздух. Кое-кто считал воздух Эдинбурга ядовитым, и, судя по витавшим в нем едким запахам, в это было легко поверить. Но сегодня ветер дул с севера, принося благоухание цветов и диких растений.
Сняв очки, Жанна закрыла глаза и поклялась себе, что не заплачет. Пусть даже Дуглас был так близко, что она могла коснуться его рукой, пусть даже он не сказал ей ни единого слова и обращался с ней как с незнакомкой, она не заплачет.
Щеки ее увлажнились от слез, и Жанна невесело хмыкнула. Ладно, она вправе оплакать юную девушку, которая так отчаянно влюбилась, что пренебрегла всеми правилами, которые свято чтил ее отец.