Сморщив нос, Прескотт потер его платком.
– Но ты же не можешь утверждать, что не следует бывать на свежем воздухе. Твои толстенные книги не стоят таких жертв.
Кэтрин сердито посмотрела на него:
– Если бы я не тратила время на болтовню с тобой, то как раз смогла бы закончить работу и выйти на улицу еще до наступления вечера.
– Сделай перерыв, Кэт, – попросил он. – Посиди минутку на крыльце.
– В отличие от некоторых, я всегда довожу начатое до конца, – отрезала она, намекая на неоконченное обучение Прескотта у кузнеца, мастера Гримма. Прескотт, настойчиво шедший к намеченной цели, мог стоик же твердо решить бездельничать. И, приняв такое решение, он оставался непоколебим.
Прес оперся на свою эбеновую трость, и глаза его потемнели.
– А знаешь, ты могла бы развлечься на соревнованиях по метанию дротиков, которые частенько проводят в кабачках.
– О! – скорчила рожицу Кэтрин.
– Понимаю, – кивнул он. – Хотя, поверь мне, я не далее как вчера неплохо там погулял с…
– Замолчи! – Кэтрин подняла руку. – Я не желаю ничего знать.
– Но разве ты не хочешь послушать о моих подвигах?!
Кэтрин пробралась в угол и обхватила ящик.
– Перестань болтать и помоги мне выдвинуть этот ящик.
– Не могу.
– Почему?
– На мне новые панталоны. Я не могу их запачкать, даже ради тебя, дорогая.
– Не корчи из себя денди-белоручку, Прес. Ты же знаешь, я не терплю кривляк.
Помедлив, Прескотт пожал плечами. Даже в тусклом свете чердака Кэтрин смогла заметить, как переменился его облик: словно представление окончено и занавес опустили. Плечи обмякли, лицо потемнело, беззаботно-презрительное выражение исчезло, а подбородок обрел знакомую твердую линию. Его осанка теперь напоминала боксерскую стойку. Это был тот самый Прескотт, рядом с которым она выросла. Перед ней стоял парень, готовый скорее к уличной драке, нежели к свиданию с прекрасной барышней.
Его настоящее лицо казалось Кэтрин куда более привлекательным, хотя она понимала, что другие могут быть иного мнения. Ее неизменно поражало то, как легко он может меняться. Когда-то он был на редкость непривлекательным подростком, а сейчас слыл настоящим красавцем. Морковно-красные волосы потемнели и стали темно-каштановыми с легким рыжеватым отливом. Пухлая веснушчатая физиономия удлиннилась, а кожа приобрела золотистый опенок. Некогда толстые губы теперь излучали чувственность, смягчая выражение лица. Никто, включая Кэтрин, не смог бы предугадать, что Прескотт вырастет столь привлекательным мужчиной.
Прескотт покачал головой:
– Послушай, Кэт…
– Было бы хорошо, если бы ты перестал так меня называть.