Свечи погасли, и свет исходил только от угольков, тлеющих в камине. Теперь на Маркусе был длинный красноватый халат с золотистыми отворотами.
Кэтрин подавила чувство разочарования по поводу того, что он одет.
– Вы лгали, – резко прозвучал ее голос.
– Да, но без дурных намерений.
– Любая ложь… отвратительна.
Маркус потянулся к ней и снял с ее лба тряпку, которая уже успела нагреться. Намочив ткань в кувшине с водой, он выжал ее и вновь положил на лоб Кэтрин. Ощущение было столь замечательным, что девушка прикрыла глаза.
– А теперь отдохните, Кэт.
– Вы… вы… – она пыталась придумать особо оскорбительное слово, но в голове царила пустота. – Лжец!
Кэтрин поняла, что проиграла сражение, и сдалась.
– Вы снова стали самой собой, и я рад этому, – пробормотал Маркус с облегчением, которое могло показаться проявлением слабости. Он был чуть ли не в восторге оттого, что она так быстро очнулась и чувствует себя достаточно хорошо, по крайней мере, для того, чтобы оскорбить его.
Если бы из-за него с Кэт произошло что-то нехорошее…
Отбросив страшную мысль, Маркус нагнулся и погладил шелковистые волосы девушки. Однако, представляя, как выглядели бы ее разметавшиеся золотые пряди волос на его подушке, он меньше всего желал увидеть подле них окровавленные повязки. Он был не прочь завлечь ее в свою постель, но не таким способом. Под глазами Кэтрин проступили темные круги, а фарфоровая кожа ее лица покраснела и распухла от рвотных спазмов. Маркус провел пальцами по ее лбу, чтобы исчезли морщинки. Лицо Кэтрин совсем разгладилось. Сон одолел девушку, и от ее розовых красиво изогнутых губ исходило легкое дыхание.
С тех пор как они расстались, Кэтрин очень изменилась. Тихое домашнее животное превратилось в львицу, защищающую свое потомство. Вмешаться в уличную драку… и для чего? Она вмешалась, чтобы… спасти его? Абсурдная мысль.
Возможно, она и спасла его, но, скорее всего, ею просто руководил обычный инстинкт. Иначе и быть не могло. Кэтрин никогда не доверяла ему и не упускала возможности сообщить об этом. Возможно, она вообразила, что он повздорил с прохожими, и хотела их остановить. Образ объятой праведным гневом Кэт, которая кидается в драку, намереваясь ее прекратить, показался ему наиболее правдоподобным. И все-таки в глубине его сознания продолжала маячить мысль о том, что Кэтрин его намеренно подстерегала, и это отнюдь не доставляло ему удовольствия.
После своего возвращения Маркус неоднократно наблюдал, как усердно она трудится на благо приюта, как безоговорочно полагается на нее отец и как самоотверженно защищает она тех, кто ей дорог. В глубине души Маркус даже завидовал той преданности, с которой Кэт относилась к его отцу. Он был бы не против, если бы кто-нибудь столь же преданно заботился и о нем самом.