Не доверяя помощникам, мессир Леонард сам начертил на полу огромный круг, куда согнали всех детей. Нам он доверил только расставить по кругу свечи, которые и зажег, прочитав заклинание. Удивленные и напуганные таким поворотом дела, дети притихли. Кто-то из первокурсников даже захныкал.
— Всем молчать! — оказывается, у нашего директора настоящий бас. — Слушайте внимательно! Сегодня ночью в школе произошла трагедия. Совершено нападение на одного из учителей. Опасности подвергся не только он, но и кое-кто из его коллег! Есть все основания подозревать, что преступник находится среди вас.
Его слова были встречены бурей возмущенных возгласов. Без сомнения, слово «преступник» было лишним. Но мессир Леонард и ухом не повел. Он переждал вспышку возмущения и продолжил:
— Мы провели тщательное расследование и можем с уверенностью утверждать, что это — ученик нашей школы. Что заставило его встать на путь зла — пока трудно объяснить. Надеюсь, что он облегчит нашу задачу и свою участь тем, что сознается самостоятельно. В этом случае добровольное признание зачтется ему при расследовании, а заодно он избавит своих соучеников от неприятной поцедуры опознания. Даю две минуты на то, чтобы преступник сознался и сам вышел вперед!
Дети зашептались, толкаясь локтями. «Ты знаешь, кто это? — Нет. А ты? — И я не знаю!» — раздавались шепотки. Лыбедь все цеплялась за мою руку, но я не обращал на нее внимания. Я искал глазами Веронику. Когда девушки не было видно, у меня еще получалось бороться со своим чувством, но стоило ей появиться — и я терял над собой контроль. Вот и сейчас — я знал, что она находится где-то здесь, и рвался ее увидеть. Без нее мне не было спокойной жизни.
Наконец я отыскал ее глазами. Она шепталась со своими подружками и не смотрела в мою сторону. Это было какое-то колдовское наваждение, но я почувствовал ревность. Ну почему она не глядит на меня?
— Время вышло! — провозгласил мессир Леонард немного погодя. Но никто не сделал шага вперед.
— Неужели никто не признается?
— Я знаю! Я! — Адам Лекс рванулся привстать на носилках. Сидевшая возле него на корточках Кристина обхватила его за плечи, стараясь уложить на место и что-то яростно зашептала на ухо.
Берегиня рванулась к своему любимцу. Она знала, чье имя хочет назвать Адам — того, кто напал на него у тайной комнаты. Знал это и я.
— Это я! — раздался мальчишеский вскрик, и, расталкивая локтями толпу, к краю круга пробился Эмиль Голда.
— Я! — закричал он, размахивая руками. От него все отпрянули, словно от зачумленного. У Адама глаза полезли на лоб.