Мы покинули столовую почти одновременно — у меня хватило твердости духа задержаться возле буфета и выпить стакан чая прежде, чем сорваться с места, и затем с несолидной для учителя скоростью вылетел вон.
Вероника медленно шла по холлу, направляясь к лестнице на третий этаж. Раскуроченные доспехи уже привели в божеский вид, и первый этаж замка выглядел как всегда. Парадная дверь была распахнута.
Я догнал девушку как раз посреди холла. Она обернулась, услышав мои шаги, улыбнулась, и сердце у меня упало. Великие боги! Как сладко, когда тебе улыбаются!
— Привет, Вероника, — сказал я.
— Здравствуй… те.
— Как жизнь?
— Все хорошо.
— Знаешь, что случилось ночью?
— Вся школа знает.
— Спурий Волчий Хвост напал на меня. Если бы не оберег…
— Как — напал? — Глаза девушки распахнулись во всю ширь.
— Так. Ему приказали. Тот, кто украл нож. Ты знаешь, что мастер Спурий — оборотень?
— Да, с первого курса.
— Так вот. Нож ему был нужен, чтобы превращаться в волка. Тот, кто украл нож, управляет им. Именно он заставил Волчьего Хвоста броситься на меня.
— Но почему?
— Я же Мортон. Забыла?
— Не может этого быть! — прошептала девушка. — Я не верю! Нет! Он не мог!
— Ты знаешь, кто это?
— Нет! Нет! — Вероника бросилась ко мне, обхватила руками. — Он не мог этого сделать!
— Это не Эмиль Голда?
— Нет! Но я обещала молчать! И вам я не скажу… Простите меня!
Сбоку послышались шаги. Кто-то из учителей возвращался из столовой. Я схватил девушку за руку, и мы нырнули за колонну. Тут стоял доспех, закрывающий нас от посторонних глаз. Я прижал Веронику к стене, поскольку моя учительская мантия была темнее ее платья. Девушка жарко дышала мне в шею.
Мимо нас прошли Берегиня и дама Морана. Они ни о чем не разговаривали, но я почувствовал, что обе дамы только что закончили важный разговор и пришли к общему мнению.
— Что ты знаешь? — прошептал я, когда завучи отошли достаточно далеко. — Ты знаешь, кто мог украсть нож и натравить на меня оборотня?
Девушка затрясла головой. Я знал, что она мне врет. Врет, несмотря ни на что.
— Не хочешь говорить — не говори, — согласился я. — Просто кивай, если я сам скажу правду… Итак, в школе известно, что случилось ночью?
Она кивнула.
— Это знают все?
— Почти, — прошептала Вероника после недолгого молчания.
— Все дети?
Она снова кивнула.
— Дети знают правду и молчат?
На этот раз был не кивок — просто ресницы качнулись вверх-вниз. Но мне этого было достаточно. Дети все знают. Они знают, кто выводил кровавые надписи, они знают или догадываются о возрождении секты Белого Мигуна. Они знают, кто стоит во главе секты — и молчат.