– Осторожнее. – Один раз он уже говорил ей то же самое точно таким же тоном. Это воспоминание свело на нет ее робкие, неуверенные попытки подстроиться под его танцевальные па. Она снова наступила ему на палец, пробормотала стыдливое извинение и обнаружила, что кружится в вихре быстрых поворотов, от которых у нее голова шла кругом, и ей ничего не оставалось, как только крепко держаться за него и надеяться, что она не выглядит такой же смущенной и обескураженной, как чувствует себя.
Она была так же близка к нему, как в первый вечер на веранде, когда он удержал ее от падения с лестницы, и ее восприятие этого мужчины было точно таким же острым.
Сейчас от него пахло ромовым пуншем и дождем. Плечо под ее ладонью было широким и сильным. Ее глаза находились на уровне его шеи. Она была очень смуглой на фоне белоснежного галстука. Едва заметная черная щетина проступила на твердых линиях подбородка и скулах. Его рот был прекрасной формы, губы коричневато-розового цвета и твердых очертаний. Нос у него был прямой, скулы закругленные и высокие.
Поглощенная изучением его черт, Джесси позволила взгляду скользнуть выше. И была потрясена, увидев, что он наблюдает за ней своими небесно-голубыми глазами, в которых поблескивали насмешливые искорки. Джесси заморгала, смутившись, что он заметил, как она разглядывает его, и поспешно опустила глаза. Утратив сосредоточенность, она, естественно, снова споткнулась о его ноги. Его рука сжалась вокруг ее талии, удерживая ее прямо.
И вот тогда-то Джесси и сделала ужасающее открытие.
Селия сказала, что от прикосновений Стюарта Эдвардса у нее пробегает трепет по спине. Внезапно Джесси отчетливо поняла, что Селия имела в виду.
Она не осмеливалась поднять глаза выше его подбородка в ужасе от того, что ее новое восприятие его, должно быть, написано у нее на лице и он с легкостью прочтет его. Одеревенев в его объятиях, Джесси постаралась отодвинуться как можно дальше от него, но он нетерпеливо привлек ее ближе. Между ними по-прежнему оставалось положенное расстояние, но Джесси остро ощущала силу рук, держащих ее, твердых мускулов, лежащих под белоснежной хлопковой рубашкой, подавляющую ее исходящую от него мужественность.
Впоследствии всякий раз, вспоминая этот танец, Джесси думала, что именно с этого момента она стала по-настоящему взрослеть.
– Улыбайся, Джесси, иначе все подумают, что я тебе не нравлюсь, – упрекнул он, склонившись к ее уху, и закружил в очередном вихре головокружительных поворотов.
Что еще Джесси оставалось? Она улыбнулась.
«Veni, vidi, vici». «Пришел, увидел, победил». Юлий Цезарь сказал когда-то эти слова, и Клайв Макклинток повторил их молча и с удовлетворением, торжественно стоя перед убранным цветами алтарем маленькой церкви, наблюдая, как его невеста идет по проходу за своей падчерицей. Звуки свадебного марша стали громче, зрители подались вперед, чтобы лучше видеть Селию в свадебном наряде, и Клайв улыбнулся. Все, чего он когда-либо желал, приближалось к нему.