Плохо уже и то, что Ли остается здесь, в клинике, с его злейшим врагом. Но поставить империю Бэрона выше их брака… Это предательство.
– Может, ты передумаешь?
Он сказал это ровным, бесцветным голосом, и только окаменевшая челюсть и побелевшие костяшки сложенных в кулак пальцев выдали нарастающее бешенство.
Ли закусила губу.
– Нет.
Мэтью тяжело вздохнул.
– В таком случае я ухожу из дома.
Как он не понимает? Стоя неподвижно, с разбитым сердцем, Ли не находила слов, которые могли бы его остановить. Ей предстояло выбрать, кому жить, а кому умереть: ее отцу или ее браку. Как сильно Ли ни любила Мэтью, как ни желала навести мосты через расширяющуюся бездну, ей было ясно: на самом деле у нее нет выбора.
– Как хочешь.
– Поживу в «Уилшире».
– Хорошо.
Все наладится, убеждала себя Ли. Она любит Мэтью, а он – ее. Он вернется.
– Буду весьма обязан, если ты перешлешь мои папки и почту.
– Да, конечно.
Они убивали друг друга, но не могли остановиться. Каждый и так уже отступил дальше, чем позволяла гордость.
– Ну я пошел.
Ли почувствовала жжение в горле и отвернулась, не в силах смотреть, как он уходит – бросив все, что они создавали вместе.
Несколько часов спустя врач топнул ногой и пригрозил взять назад свое разрешение, если она не даст себе небольшой отдых. Ли ехала в Санта-Монику по темным опустевшим улицам; в голове носились обрывки мыслей, разговоров, образы. Ее схватка с отцом. Ужасное зрелище того, как он валится на пол. Ожесточенное выражение лица Мэтью, требующего, чтобы она сделала выбор между любовью и долгом…
Дома она пошла в ванную и долго смотрела на свое отражение в зеркале. Лицо побледнело и осунулось. «Он погорячился. Действовал под влиянием момента. И алкоголя – я же чувствовала запах». Ли провела рукой по волосам. «Конечно, он погорячился». Внезапно она рухнула на колени перед унитазом – ее стошнило.
Много позже, в поисках занятия, которое отвлекло бы ее от проблем, с которыми ей пока не справиться, Ли пошла в кухню и исследовала содержимое холодильника. Села за стол – составить для экономки список продуктов. Она включила туда любимое пиво Мэтью – и вдруг сообразила, что оно не понадобится.
Когда-нибудь это станет прошлым. Старым фильмом, снятым на студии «Бэрон» и вышедшим в тираж. Забытым прежде, чем рассыплется в прах целлулоидная пленка.
И все-таки, вглядываясь в стену темноты за окном, она отдавала себе отчет в том, что это – не кино. Рассыпался их брак, а не целлулоид.
Чувствуя себя не в силах оплакивать страшную утрату, пока отец находится между жизнью и смертью, Ли загнала мысли о Мэтью в дальний уголок памяти.