Ничего удивительного. Глядя на этих женщин, светских и богатых, Кэсси поняла, как невзрачно она выглядит. В этой простой белой блузке и бежевой юбке впору посуду в кафе убирать, а не демонстрировать антиквариат на аукционах.
А ведь она приехала в Нью-Йорк с такими надеждами, с таким трепетом в груди. Несмотря ни на что, она даже в мыслях не допускала, что ее новая жизнь может и не состояться. В конце концов она так долго шла к этому, начав все с первого рабочего дня в доме Гэллахеров.
Но сейчас, лицом к лицу столкнувшись с разными препятствиями, Кэсси поняла, как же далеко ей еще предстоит идти. И какой непростой это будет путь. Как бы умна она ни была, как бы старательно ни работала раньше, как бы ни стремилась работать сейчас, как бы ни ориентировалась в мире антиквариата, между нею и благородными, привилегированными дамами по-прежнему была полоса такая же четкая, как полоса железнодорожного полотна, разделявшая улочки ее детства и ранчо Гэллахеров. И было до боли очевидно, что в коллекционно-антикварном бизнесе происхождение человека ценится не меньше, чем его деньги.
Примерно два часа спустя нарядные девушки вернулись в настроении даже более оживленном, чем уходили. Все так же не отличая Кэсси от стенки, они разошлись по своим рабочим кабинетам.
Кэсси все еще сидела в том же самом кресле, когда уже после обеда в холле появился сам Реджинальд Бентли, провожавший до дверей какого-то важного покупателя.
В страхе, что он сейчас снова исчезнет в своем неприступном офисе, Кэсси вскочила и подбежала к нему.
– Мистер Бентли, можно вас на минуточку?
– Опять вы, – неодобрительно взглянув на простенькую кофточку Кэсси, сказал он. – Я уже говорил вам, что вы чудовищно несведущи в нашем деле.
– Однако вы думали иначе, когда я уговаривала мисс Лилиан приобрести столик Людовика XVI, тот, который вы безуспешно пытались ей продать.
Реджинальд Бентли был истинным британцем – с головы до ног, обутых в сияющие, ручной работы ботинки. На нем всегда были идеально отутюженные брюки, безукоризненно сидящий пиджак, А вот его равнодушно-холодной, чисто британской неприязни Кэсси еще не испытывала.
Обычно он из кожи вон лез, предлагая мисс Лилиан выпить традиционного английского чаю, перекусить сэндвичами, и все это – на веджвудском фарфоре. Но сегодня он был доброжелателен к Кэсси не более, чем люди бывают доброжелательны к комарам на вечернем пикнике. В очередной раз Кэсси получала подтверждение, как же важны в этой жизни деньги.
– У мисс Лилиан всегда был безукоризненный вкус, – процедил он, жестом отодвигая Кэсси. – Если позволите, я крайне занят...