Она взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы, и кровь его вскипела.
– Я подумала, он удушит тебя поясом.
Он судорожно прижимал к паху подушку. Лоно полыхало огнем, требуя удовлетворения и заставляя его сгорать от стыда.
– Свидетелей слишком много.
У ее висков завивались золотые колечки волос. Закругленный кончик носа порозовел. Николаса так и подмывало поцеловать его.
– Что он имел в виду, говоря о том, что меня тоже надо осматривать?
– Когда-то невеста эрцгерцога также должна была разоблачиться перед придворными. – Он старался говорить легко, как бы шутя. – Наверное, для того, чтобы они смогли убедиться в том, что у нее нет физических изъянов, хотя я полагаю, что это было чистой воды любопытство, едва прикрытое государственной необходимостью. Мои предки относились к женщинам, как к рабыням.
Она наклонилась и потянула к себе покрывала, сложенные в ногах кровати. Шелк скользнул по чувственным изгибам ее тела. Под подушкой стало еще жарче.
– Ну, слава Богу, все кончено, – сказала она. – У меня с собой куриная кровь.
Он посмотрел на свою руку, на темные волоски, покрывающие выпуклости мускулов. Какие же у нее тонкие, гладкие женственные запястья! Во рту стало горячо. В паху завибрировало.
– Куриная кровь?
Она натянула покрывала до самого подбородка и улыбнулась ему:
– Да, Грета говорит, мы должны утром побрызгать ею простыни. Предполагается, что твоя невеста – девственница. Она, конечно, от души плеснула. При желании можно устроить здесь кровавую сцену с убийством.
Он заставил себя отвести от нее взгляд. В другом конце комнаты нарисованный белый конь бежал к свободе по нарисованной долине. Он постарался сосредоточиться на назревающей буре и склоненных под ветром деревьях.
– Увы, – вздохнул он. – Я поклялся не убивать. Чего еще тебе бы хотелось?
– Ты уверен, что хочешь это знать? – задорно посмотрела она на него.
Он сильно смахивал на коня – весь из костей и мускулов, практичное, грубое сплетение, характерное для любого мужского тела, твердого и выносливого. Он чувствовал отвращение к самому себе. И только лежащая рядом с ним в кровати женщина была мягкой и нежной. Мягкие груди, к которым мог бы припасть младенец. Мягкие, округлые руки и ноги. Мягкий женский животик и сахарная шейка. Его мышцы свело от боли. Кровь бешено неслась по венам, словно неистовый и неумолимый морской прилив. Но он должен отказывать себе, всегда, всегда – пока не окажется рядом с Софией. С настоящей принцессой, которая должна подарить ему наследника. И кто знает, вполне возможно, что после всего этого он потерпит с ней неудачу.