– Он не говорил об этом.
– Странно. И зачем было Рейчел ездить в Дартмур?
– Когда я побываю там, мы это выясним, надеюсь.
– Я бы тоже хотела поехать. – Глаза Сары просили, нет, молили. – Если это можно устроить, не нарушая приличий, то…
На этот раз Гай колебался дольше, как если бы боролся с каким-то скрытым искушением.
– Нет, – сказал он наконец. – Я так не думаю.
– Конечно, я не могу настаивать. – Плечи Сары устало опустились. – Увы, у меня нет средств, чтобы съездить туда самой.
Гай обернулся:
– Прошу простить мое любопытство, но почему вы посылали деньги вашей родственнице?
Сара резко вскинула голову:
– Откуда вы знаете? Ах да, письма!
– Вы считали, что Рейчел работает гувернанткой и, следовательно, ее жалованье не меньше, чем у вас, верно?
Смущение вспыхнуло на ее лице.
– Да, но Рейчел требовалось множество всяких безделушек, чтобы жизнь не казалась ей невыносимой.
– А вам этого не требовалось?
– Я живу в школе, где мисс Форси обеспечивает меня всем, что нужно, тогда как Рейчел приходилось обеспечивать себя самостоятельно.
– Поэтому она просила у вас столько, сколько вы могли уделить, и вы с радостью помогали ей, а в итоге вам приходилось отказываться от каникул.
– Несколько девушек живут у нас круглый год на благотворительных началах, и мне вовсе не трудно оставаться с ними на все лето в Бате.
Гай сорвал хризантему и стал ломать стебель до тех пор, пока в руках у него не остались одни только лепестки.
– А как же ваше будущее? Неужели вы ничего не откладывали для себя и все «излишки» посылали кузине?
– Рейчел никогда не думала, что ей придется работать, мистер Деворан; когда-то ее жизнь состояла из одних приемов и флирта. Увы, когда ее родители умерли, оставив кучу долгов, ее поклонники растаяли как снег.
– Не было ли у нее взаимопонимания с одним человеком в особенности?
– Нет. Настоящего взаимопонимания не было. Несколько джентльменов ходили за ней, как щенки, и она думала, что сможет выбрать из них, но когда все они исчезли, она встретила свою судьбу с достоинством, поверьте.
– Верю.
– И все же вы считаете, что это глупо – любить свою двоюродную сестру, да?
– Ну разумеется, нет! – Гай обернулся, и рваные лепестки посыпались в соблазнительную сердцевину белой орхидеи. – Просто я, кажется, не в состоянии понять такого благородства, вот и все, миссис Каллауэй.