Гай прекратил безнадежное созерцание холодного очага и устремил взгляд на стремительно бегущие облака за окном.
– Разумеется, но что из этого?
Сара, соскользнув с сундука, встала, и лунный свет окутал ее серебряными нитями. Кожа ее блестела, как поверхность жемчужины.
– А нельзя ли просто спросить у леди Овербридж, кто привез ее орхидеи в Бакли?
– Я уже спросил. Увы, Аннабелла столько же знает о том, как содержатся ее теплицы, сколько о девочках, которые вышивают ее бальные платья, или о том, как еда появляется у нее на столе.
– Вы, похоже, не очень-то это одобряете.
Сара усмехнулась.
– Леди, которая безразлична к условиям жизни людей, обеспечивающих ее красивую жизнь, вряд ли заслуживает одобрения.
– О, да вы радикал, мистер Деворан!
Гай, не выдержав, рассмеялся.
– Уверен, вы разделяете мое мнение.
– Да, но мне пришлось самой зарабатывать себе на жизнь!
– В то время как я просто праздный и бесполезный человек?
Сара прикусила губу, словно не хотела громко смеяться.
– Я вела себя немного грубо в книжной лавке, да?
– Помилуйте, тогда мы еще не были знакомы.
– Что только еще более печально. Я вела себя очень плохо. – Сара снова уселась на матросский сундук и наклонила голову набок.
– Это покаяние?
– Нет. Просто справедливость. Вы не обязаны делать мне одолжение.
– А любопытно было бы узнать… – Гай внезапно замолчал.
– У меня нет тайн, сэр. Что вы хотите знать?
– Как вы вышли замуж за капитана Каллауэя? – быстро спросил он. – Вы сказали, что этот человек был на несколько лет старше вас?
– Если точно – на пятнадцать. Он ухаживал за мной, и я приняла его предложение. У капитана был маленький домик рядом с Ярмутом, где он устроил склады. Все считали, что это очень хорошая партия.
– Вы его не любили?
Сара расправила ладонью складку на юбке.
– Сначала нет, но под конец – очень.
– Прошу прощения, я не имел права любопытствовать и не хотел вас огорчать.
– Вы меня ничуть не огорчили. Мне давно хотелось кому-то рассказать. Если никто не говорит о человеке, кажется, что его никогда и не было на свете. Так вот: я вышла за капитана не по любви, а чтобы обеспечить себе твердое положение.
Гай вздохнул. Он спросил, потому что ему очень хотелось понять ее, а вышло так, будто он небрежно поднял крышку красивой коробки, думая найти там все, что бывает обычно в таких коробках, – ножницы или восковую печатку, но вместо этого увидел на дне раненую гордость.
– Расскажите мне, – тихо сказал он. – Ничто из вашего рассказа не выйдет за пределы этих стен.
Сара перестала теребить складку на юбке и, встав, принялась ходить по комнате.