Фокон ходил по своему кабинету, ступая по деревянным половицам так, как будто это был канат, натянутый на высоте пятидесяти футов от пола. Временами его работа казалась ему действительно натянутым канатом, на котором было трудно сохранять равновесие. Он знал, какие его шаги ускорят победу Британии, а какие из его решений могут оказаться фатальными для страны.
Его агенты, собиравшие информацию, были рассредоточены по всей Европе, а в его обязанности входила лишь обработка полученных от них сведений. Проблема возникала, когда картина оказывалась неполной, когда он знал, что не хватает какого-то важного элемента, без которого его заключения и рекомендации, представляемые им Уэллсли, были бесполезными.
Таким оказался и случай с самыми последними французскими шифровками.
Большей частью французы работали небрежно, и их шифры по своей сути были примитивны. Его агентам ничего не стоило перехватить и расшифровать их донесения, что позволяло ему предоставлять Уэллсли ценную информацию своевременно. Однако если в каждом шифре был особый стиль и почерк, то в новом коде не наблюдалось никакой логики.
Создатель «кода Э», как опасался Фокон, не был обычным французским шифровальщиком. Старик был уверен, что в этом шифре таился такой уровень сложности, которого еще не достигли его люди. Но как разгадать головоломку?
Только отойдя от обычных принципов криптографии.
Стук в дверь кабинета прервал мучительные размышления Фокона, и он, стремясь сохранить чувство собственного достоинства, вернулся к своему письменному столу и только потом поднял глаза и сказал:
– Да.
С почтительным поклоном в комнату вошел его секретарь.
– Леди Джульет Первилл просит аудиенции, милорд.
– Пригласите ее войти, – сказал Фокон, хорошо помнивший эту интересную молодую женщину.
Несколько месяцев назад эта леди оказалась чрезвычайно полезной в опознании французского наемника, совершавшего убийства в Лондоне. В тот раз его поразила ее выдержка, когда она описывала ужасную сцену, свидетельницей которой случайно оказалась.
Леди Первилл интуитивно догадалась, что убийства были совершены не разбойниками, и пришла к единственному человеку, для которого ее информация представляла ценность.
К нему.
Его воспоминания прервала вошедшая леди. Она была в бледно-желтом утреннем платье, и миниатюрная фигурка делала ее похожей на школьницу.
Именно такой он ее и запомнил.
Фокон встал и с вежливым поклоном, не слишком напрягшим его спину, поздоровался с ней:
– Добрый день, леди Джульет.
– Добрый день. – Девушка улыбнулась, но он заметил ее волнение, и его уже проснувшийся интерес к ней только возрос.