– Неужели тебе надо употреблять это слово? – Графиня Первилл бросила безобразное платье на пол.
– «Рабочая»?
– Да, – простонала ее мать.
Снобизм матери вызвал у Джульет улыбку.
– Ты всегда знаешь, как поднять мне настроение.
– Не твое настроение надо поднимать, дорогая, а восстанавливать твою репутацию. А теперь, – мать указала на ванную, – иди и вымойся, а я подберу что-нибудь подходящее для бала.
Джульет неохотно направилась к двери, зная, что спор с матерью только продлит ее собственные страдания.
– Как пожелаете, графиня Первилл, и могу я рассчитывать и на дальнейшее удовольствие пребывания в вашем обществе?
– Можешь, – просто ответила мать, нисколько не тронутая сарказмом дочери. – Но тебе придется подождать этого удовольствия, а то вода в ванне остынет.
Джульет сделала большие глаза и закрылась от матери в маленькой ванной комнате. Она прошла сквозь облако пара к ванне. Ей был приятен звук льющейся воды.
– Спасибо, Энн. – Джульет кивнула своей горничной, присевшей в реверансе перед тем, как выйти из теплой комнатки.
Как только за ней закрылась дверь, Джульет развязала пояс и осторожно опустилась в глубокую ванну. Температура воды была что надо, и она опускалась в теплую воду все ниже, до самого затылка. От наслаждения она застонала, думая, что нет ничего лучше, чем горячая ванна в холодный день.
Зима в Лондоне была отвратительной, и казалось, леди Первилл никогда не было по-настоящему тепло до тех пор, пока весной неохотно проглядывало солнце. Джульет перекинула через овальный край ванны темные волосы и легла на спину.
Может быть, теперь, когда ее репутация погублена, ей следует выйти замуж за итальянца? Она смогла бы круглый год жить в теплом доме, да еще и с мужем с такой красивой кожей оливкового оттенка. Но был бы ее итальянский возлюбленный таким же сладким на вкус, как ее любимые конфеты?
Да, она была совершенно уверена, что был бы.
Джульет мгновенно мысленно нарисовала портрет своего очень высокого, очень мускулистого и очень смуглого итальянского мужа.
От удовольствия, которое ей доставляло ее воображение, Джульет улыбнулась и, собираясь вымыть голову, опустила волосы под воду, в горячей воде ее тело прогрелось до костей.
«Я не смогла бы жить в Шотландии, там слишком холодно».
Смуглая кожа итальянца побледнела, и Джульет резко села, мысленно увидев его сходство с обнаженным Шеймусом Маккарреном. Потрясенная, Джульет схватила лавандовое мыло и принялась соскребать свои беспутные мысли, безжалостно намыливая непокорные волосы.
Шеймус Маккаррен? Джульет фыркнула. С такими идеальными чертами лица и необыкновенно прекрасным телом он был для нее недосягаем.