. Голоса зазвучали громче, когда певчие выступили из собора на площадь.
Орфео нетерпеливо ожидал появления Тебальдо. Венецианцы обожают красочные зрелища. Как обставит свой выход папа? Пока Орфео видел его только в непринужденной обстановке, на борту корабля или на отдыхе во дворце.
Найдутся ли у него в сундуке одежды, пригодные сравняться роскошью с одеяниям Лоренцо Тьеполи и его догарессы? Для здешних богатых горожан наружность – это все!
Взволнованный шум прошел по толпе со стороны дворца. Орфео вытянул шею и улыбнулся, увидев Тебальдо. Папа шел к трону босой, склонив непокрытую голову, одетый в простую черную сутану сельского священника. Казалось, он не замечает зрителей. Губы его беззвучно двигались в молчаливой молитве. Наконец он поднял голову и поймал взгляд стоящего у трона Орфео. Лицо его ясно говорило: «Реформы начинаются здесь».
Между тем в бухте Святого Марка появился дож, проведший ночь в родовом палаццо. Парадная барка причалила к набережной, и восторженные крики взметнулись новой волной, когда правитель города ступил на берег. Он также был в сутане – белоснежной, отороченной мехом горностая и более короткой, чем у папы. Под ней виднелись алые облегающие штанины, а поверх накинут был плащ из золотой парчи. Догаресса и дамы ее свиты следовали за ним. Она плыла через площадь, и за ней несли шлейф платья из венецианской парчи с узкими полосками горностая на обшлагах. Длинную вуаль, скрывавшую лицо и шею, удерживала на голове маленькая герцогская корона. Дамы одеты были в платья цвета индиго и алые плащи. Шляпы и тюрбаны на их головах блистали драгоценными камнями, вуали были тоньше паутины.
Приблизившись к папе, Лоренцо сбросил золотой плащ и простерся ниц на мостовой. Поднимаясь, он целовал поочередно сперва ступню, затем колено понтифика и наконец поднялся в полный рост. Встал и Тебальдо. Он ладонями охватил голову дожа, поцеловал его в щеки и обнял.
– Добро пожаловать, возлюбленный сын Церкви. Сядь от меня по правую руку.
Под крики толпы дож занял собственный трон.
Снова затрезвонили колокола и зазвучал гимн. Тебальдо взял дожа за руку и провел в базилику, где папе предстояло отслужить торжественную обедню в честь всех святых. В каждом движении новоизбранного понтифика Орфео видел смирение и строгое сознание нового долга. Ни одежда, ни действия его не противоречили словам, которые говорил он в пути. И Орфео вдруг охватила гордость: большая честь – быть приближенным к такому человеку.
Месса продолжалась почти до полудня. Затем Тебальдо сел на белого осла. Лоренцо придержал ему стремя и проводил в бухту. Корабли, собранные для рейда на Анкону, один за другим проходили перед набережной.