– Однако, брат, поскольку донна Джакома по доброте души одарила тебя своей дружбой, я пощажу тебя – в последний раз. Ты немедленно покинешь Сакро Конвенто. Я не желаю никогда больше видеть тебя в обители или в базилике и слышать, что ты говорил с кем-либо из братьев. Ты проявишь мудрость, если вернешься в свою горную келью и оставишь тщетные поиски. Если же ты пренебрежешь моим советом и окажешься снова в моих руках, то почувствуешь на себе всю полноту моей власти. Берегись и не испытывай меня более!
Бонавентура коснулся скулы указательным пальцем, чуть оттянув вниз нижнее веко.
– Ci capiano, eh?[44] Мы понимаем друг друга?
Глядя, как генерал ордена медленно поднимается и обходит стол, Конрад вспоминал свой разговор с Аматой о когтях грифона. Тот же образ представился ему теперь, когда чудовище расправило плащ, подобно крыльям нетопыря, и протянуло ему украшенный перстнем коготь для поцелуя.
Шея у него закостенела, отказываясь сгибаться. Он отшатнулся от протянутой руки.
– Поцелуй перстень, брат, – многозначительно посоветовал Бонавентура. – В благодарность за дарованную свободу, которой тебя еще не поздно лишить, и в знак смирения, которого тебе столь недостает, – поцелуй перстень.
Ужасающий грохот сотряс стены здания. Огни на стенах заметались, как знамена под ветром. Конрад склонил голову, опустился на одно колено, взял руку генерала ордена и поднес к губам перстень с бирюзой. И вдруг его опущенный взгляд метнулся, глаза расширились при виде резьбы на камне: фигурки из палочек, заключенной в круг под двойной аркой.
«Так вот что такое «совершенная радость»», – раздумывал Конрад. Дождевые капли, стекавшие по кончику носа, не помешали ему улыбнуться. Он забился в нишу у дверей дома донны Джакомы, дожидаясь рассвета. Ветер ледяными спиралями свистел в переулке и на лестнице. Конрад прошел через город кружным путем, чтобы не попадаться на глаза стражникам на площади Святого Франциска. На его счастье, стража не рвалась под проливным дождем обходить улицы.
Он понимал, что лишь чудом спасся из рук Бонавенту-ры, но не мог вернуться в свою хижину сейчас, когда получил новый ключ от самого генерала ордена. Надо было так или иначе добраться до старых хроник.
Веки у него отяжелели от усталости. Конрад решился присесть, хоть для этого и пришлось выставить ноги под самый водосток. Колени он обхватил руками, как подушку, и так заснул, и спал, пока женщина не потянула его за рукав.
– Войдите, брат, – сказала она. – Мы развели огонь. Соседка из дома напротив увидела вас через улицу и дала мне знать.