– Ансельмо, – чуть смущенно улыбнулся он. – Я теперь – брат Ансельмо. И, наверно, мне не полагается обниматься с женщинами. Придется пасть ниц перед всей братией и исповедаться в грехе завтра же утром.
– Да ну тебя! – фыркнула Амата и, отступив назад, оглядела его с ног до головы. – Ты совсем поправился? Тебе не больно?
– Да, ничего не болит. Я жив и счастлив, как никогда, Аматина. Если бы не те разбойники, я бы не оказался здесь, где мое настоящее место. И ты тоже выжила. Я знал, что так будет.
– Да, я выжила.
Может быть, в конечном счете брату больше и не надо было ничего знать.
– Но кто были те люди? Крестьяне, видевшие, как тебя увозили, сказали только, что они поскакали на восток. Дядя Гвидо повсюду тебя искал. Но ты будто исчезла в горах.
Он оглянулся на дядю, прося подтверждения. Гвидо ответил за нее.
– Это были наемники, рыцари из Ассизи, нанятые купцом, что за неделю до того поссорился с вашим отцом.
– Из-за проездной пошлины, – добавила Амата. Ансельмо покачал головой.
– С этого началось, но дело было в другом, – сказал он. – Я тогда стоял в воротах и все видел. Папа орал на купца. Кричал, что знает его кольцо, потому что у него самого такое же. Сунул его купцу под нос и сказал, что если кому из его домашних причинят вред, весь мир узнает, что оно значит.
– Этого я не слышала... – Амата покраснела, вспоминая первую встречу с Орфео. – Меня отвлек один красивенький мальчик.
Граф Гвидо перебил:
– Так ты думаешь, купец убил твоего отца из-за перстня, а не из-за пошлины?
– Похоже на то.
Амата повернулась к дяде.
– Но ведь папа получил его от деда Капитанио. Дедушка не стал бы подсовывать сыну смертельно опасный знак, как сделал отец Орфео.
– Нет, конечно не стал бы, – согласился Гвидо. – Зная своего отца, думаю, он считал связанную с ним тайну слишком важной, чтобы унести с собой в могилу – какова бы ни была эта тайна. Теперь ясно, что Буонконте знал. Он тебе что-нибудь говорил, Ансельмо?
– Я и не видел перстня до того дня, – ответил юноша. – И даже не заметил, как он сунул мне его в карман, когда велел прыгать в окно. Кольцо нашел брат, который вернул его потом тебе, – когда перевязывал мне раны. Что бы ни знал папа, тайна умерла вместе с ним.
Гвидо обернулся к Амате.
– По-моему, вернувшись домой, надо его уничтожить. И посоветуй Орфео сделать то же самое. Эти перстни навлекли на всех нас проклятие.
– Ну, кольцо Симоне точно похоронено, если не с ним, так с его сыном, – мрачно заметила Амата. – Об этом ты позаботился.
Глаза Ансельмо, устремленные на сестру, вдруг наполнились влагой, позволив и ей наконец дать волю слезам. И они дружно рассмеялись, утирая слезы рукавами, словно им снова было девять и одиннадцать лет. Амата ухватила брата за рукав рясы и увлекла на скамью, где они погрузились в воспоминания детства. Дядя дополнял их рассказами о давней жизни в Кольдимеццо, еще до их рождения, когда они с их отцом сами были детьми.