Конрад впервые слышал о таком письме. Ужас приковал его к земле, словно злой дух из подземного мира прошел сквозь его тело, оставив после себя смертное оцепенение. Трепет, объявший толпу, был виден простым глазом.
А Джакопо продолжал свою обвинительную речь:
– Не зря так схожи слова «Пилат» и «прелат»! Наши благородные и разбухшие от богатства прелаты распяли бы нищего Христа так же верно, как злодей Пилат двенадцать столетий назад!
Он выдержал паузу, давая слушателям время усвоить его мысль, и в эту паузу ворвался пронзительный женский голос. Одна из благородных дам в алом платье дрожащим голосом выкрикнула из своего окна:
– Ты лжешь! Не был ты в Риме, не то не стал бы говорить непочтительно о святых людях!
Она прижала ладонь к своей выдающейся груди, поглаживая приколотую там драгоценную брошь. За ее спиной появился на балконе слуга и набросил на нагие плечи хозяйки зимнее mantello[16], отороченное черным мехом.
– Говори, Джакопо! – выкрикнула женщина из толпы. – У нее самой дядя из тех жирных кардиналов!
Джакопо стянул шерстяной плащ на тощей груди, бросил короткий взгляд на балкон и прикрыл глаза.
– Я расскажу вам о женщинах, о суетности женской – vanitas feminorum[17]. – Он пропел эти слова, не открывая глаз, словно исполнял наизусть песню или поэму. – Женщины, вы обладаете силой причинять смертельные раны. Ваш взгляд смертоносен, как взгляд василиска, но тот никому не причинит вреда, если человек не встанет на его пути, вы же открыто расхаживаете повсюду, отравляя все своими взглядами. «Мы раскрашиваем лица, чтобы угодить своему мужу», – говорите вы – и лжете. Он не радуется вашей суетности, зная, что вы стараетесь для другого. Но вы хитры, дьявольски хитры. Высокие подошвы дают вашим мелким телам статность и важность. Вы превращаете свою бледную кожу в лепестки роз, а свои темные волосы в светлые посредством мерзко пахнущих притираний. Вы разглаживаете лица, покрывая их мазью, больше подходящей для старых скукоженных сапог. Если вы производите на свет девочку с некрасивым носом, вы ущемляете носик младенца, пока он не обретет угодную вам форму. Вы слишком слабы, чтобы сражаться, но слабость ваших рук более чем восполняется резвостью языка.
Лицо Джакопо стало суровым, и он не открыл глаз даже тогда, когда женщина на балконе вскрикнула:
– Он сумасшедший! Гоните его из города!
Один из мальчишек воспринял ее крик как призыв к действию.
– Pazzo! Pazzo![18] Сумасшедший! – завопил он и собрался запустить в проповедника камнем, но Конрад перехватил его руку, и камень, не задев проповедника, ударился в основание фонтана.