Фра Элиас поднял тело с тюфяка и сказал мне: «Его, любимого вами в жизни, примите в объятия в смерти».
Чудо – тело его совсем не окоченело. Оно было даже мягче, чем при жизни, потому что в последние годы у Франческо от боли часто сводило члены. Я без труда удержала его: после долгих постов он был не тяжелее гуся. Тогда я поняла, что чувствовала Магдалина, прижав к груди тело своего мертвого Господа, а брат Элиас стоял рядом, подобно апостолу Иоанну.
При последних словах Конрад встрепенулся.
– Вы описываете Элиаса совсем иным, чем я представлял со слов Лео.
– Как ни печально, после погребения Элиас очень переменился. Он любил святого Франческо и, пока тот был жив, нянчился с ним, как мать с хворым дитятей. И, кажется, наш святой был ему совестью. Когда же совесть умерла, его поглотила жажда власти и величия – как для себя, так и для всего ордена.
– В народе говорят, что он предался даже черному знанию...
– Надеюсь, это сказки. Но и, правда, я тоже слышала, будто он искал философский камень. И когда защитник нашего ордена, кардинал Уголино, стал папой, он построил для себя в Ассизи дворец, чтобы останавливаться там, посещая город. В том дворце было много потайных комнат и помещений.
– Я его видел, – Конрад, – только снаружи.
– Еще рассказывают: если Элиас узнавал, что кто-либо из братьев ордена в миру предавался алхимическим искусствам, он посылал за ним и держал едва ли не пленником в папском дворце, принуждая продолжать свои занятия. Были у него и другие – ясновидцы и толкователи снов.
Конрад содрогнулся.
– Советоваться с ними – все равно что обращаться к оракулу пифий!
И про себя подумал: «Такой человек не погнушался бы заключить сделку с нечистым». Донна Джакома нахмурилась:
– Одному такому случаю я сама была свидетельницей. Тогда Элиас так разъярил меня, что я зареклась впредь говорить с ним и еще с несколькими отцами города – разве что ради того, чтобы дать волю своему гневу.
– Что же они сделали? – спросил Конрад.
– Они нас предали. Предали всех, кто хотел всего-навсего молиться иногда на могиле святого Франциска. Мы много лет собирали пожертвования и терпеливо ждали, пока будет достроена нижняя церковь базилики, чтобы поместить в ней святые мощи. Когда настал этот день, братья из всех провинций собрались в Ассизи, и сюда же съехались десятки кардиналов и епископов. Мы шли в процессии от Сан-Джорджио, и мне оказали честь, позволив идти в ней с братьями из Сакро Конвенто.
Когда мы вступили на площадь перед верхней церковью, в наши ряды врезалась фаланга рыцарей. И в ту же минуту городские стражники вырвали гроб с останками у братьев, державших носилки.