– Ах так...
Конрад прикрыл глаза и прислонился плечом к колонне за скамьей. Прижал пальцы к виску и глубоко задумался, припоминая, что же такое рассказывала ему Амата в горной хижине. Что-то про склон городского холма, на котором стоит теперь базилика. Колле д'Инферно. Ему мешало вспоминать видение ее темных глаз, прямо и честно смотревших ему в лицо. Он так и не вспомнил.
Что ж, не важно. Он нашел фра Джакоба, на шаг приблизился к пониманию того, что подразумевал Лео под словами «secretum meum mihi». И эта тайна была как-то связана с видением серафима на горе Ла Верна.
Конрад, раскрыв на коленях молитвенник, отдыхал под осенней листвой деревьев во дворике дома донны Джако-мы. Ответов на загадки Лео он больше не получил, но матрона охотно взялась помогать ему в других вопросах. Едва он заговорил, как важно ему проникнуть в библиотеку Сак-ро Конвенто, она мгновенно поняла, что значит для отшельника его запущенная внешность, и тут же послала за служанкой, которая стригла й брила живущих в доме мужчин. Правда, Конрад отказался подпустить к себе женщину. Он помнил историю падения Самсона и извлек из нее урок: не допускай женщину касаться своей головы. Однако, понимая, как важно привести в порядок заросшую тонзуру, он нехотя согласился на предложение нанять для него городского цирюльника.
Тот постарался на славу: выбрил макушку и шею, так что тонзура стала отчетливо видна. Довольный Конрад похвалил мастера донне Джакоме и ее управителю: цирюльник еще и подмел пол, тщательно собрав обрезки волос до единой пряди. Маэстро Роберто расхохотался.
Донна Джакома поспешила объяснить:
– Он, фра Конрад, прослышал, что вы близкий друг брата Лео, которого мы все почитаем, и что тот считал вас человеком святой жизни. Не надо краснеть, брат. Лео высоко ценил вас. Ну а цирюльник, человек небогатый, просто запасает на старость возможные источники дохода. Случись, что вы умрете и будете причислены к лику святых, эти обрезки на много лет обеспечат ему безбедное существование.
– Он сочтет большой любезностью, если вы не станете долго тянуть, – вставил Роберто. – Канонизация занимает не один год. Наш цирюльник побрил немало монашеских голов и всегда собирал обрезки – на всякий случай. Он хранит их в особых горшочках, помеченных понятными ему одному значками.
Теперь ветерок, пробравшийся во двор, холодил Конраду голую шею и макушку. Отшельник закрыл молитвенник, усмехнулся простодушной вере горожанина и его деловитой хитрости. Из тени у дверей к нему, прихрамывая, направлялась хозяйка, зажавшая под мышкой сверток серой материи. Как видно, она терпеливо дожидалась, пока он закончит дневную молитву.